Вот таким и будет город, когда я умру, думает Джордж. А что, если прямо сейчас прыгнуть? Ничего же тут не изменится. Просто уберут то, что от меня останется, а ночью снова будет лить дождь, дождь, асфальт будет блестящим или матовым, изредка будет проезжать машина, а в будни автомобили будут выстраиваться в очереди на парковку, чтобы люди могли сходить в торговый центр, весь этот этаж будет заполнен, потом опустеет, месяцы будут проходить один за другим, снова наступит февраль, и снова, и снова, февраль за февралем, февраль за февралем, а наш исторический город будет по-прежнему оставаться историческим.
Она прерывает эти размышления, потому что Эйч тащит со стороны лестницы тележку из супермаркета, мимо которой они проходили, поднимаясь сюда: кто-то забыл ее у двери лифта этажом ниже.
Тележка совсем новая. Она катится по бетону почти беззвучно.
Вот, говорит Эйч. Подержи-ка, чтоб не ерзала.
Джордж придерживает тележку, а Эйч забирается в нее — не столько забирается, сколько запрыгивает. Она хватается за край, подпрыгивает — раз! — и вот она уже сидит в тележке. Зрелище это впечатляет.
Как у тебя с вождением колесниц? интересуется она.
Скажем так, говорит Джордж. Здесь у нас только одна машина, и куда бы я тебя ни толкнула, ты на нее все равно налетишь. А при особом везении — не налетишь…
Она указывает на круто уходящий вниз пандус въезда и выезда, который буквально проваливается на нижний этаж.
Трамплин, говорит Эйч. Последнее испытание.
Она бросает быстрый взгляд вверх, туда, где находится камера видеонаблюдения. И вдруг выпрыгивает из тележки с такой же легкостью, как и запрыгнула.
Хорошо, говорит она. Начнем с тебя.
Она кивает на Джордж, а потом на тележку.
Нет, не могу, говорит Джордж.
Да залезай уже, говорит Эйч. Положись на меня.
Нет, говорит Джордж.
Мы даже не будем приближаться к пандусу, заверяет Эйч. Честное слово. Я осторожно. Просто разок прокатимся. Если хватит времени, а этот внизу не проснется, и никто не придет, то и ты меня покатаешь.
Она крепко держит тележку за ручку.
И ждет.
Ногой опереться не на что, поэтому Джордж приходится балансировать, держась за сетчатые бортики тележки. Наконец ей удается закатиться в нее, а потом нормально сесть (Ох!)
Готова? спрашивает Эйч.
Джордж кивает. Она упирается в бортики тележки и одновременно из всех сил сопротивляется факту своей непринадлежности к тем, кто обычно проделывает подобные штучки.
Ты как хочешь — чтобы я тебя все время контролировала, или чтоб хорошенько толкнула и отпустила? спрашивает Эйч.
Последнее, слышит Джордж свой ответ.
Она сама себе удивляется.
Последнее. При особом везении. Ты такие слова употребляешь, говорит Эйч, каких я больше ни от кого в жизни не слышала. Просто жуть!
Буквально, произносит Джордж из клетки-тележки.
Последнее. При особом везении. Буквально. Вот и еще одно слово, говорит Эйч.
Эйч разворачивает тележку так, что перед Джордж открывается обширное пространство верхнего этажа парковки. Подружка отводит ее подальше от пандуса, ныряющего вниз. Следующее, что Джордж помнит — то, как ее резко отбрасывает назад: толчок так силен, что на миг появляется ощущение, что тележка катится одновременно в двух направлениях.
Потом, уже дома, Джордж спускается в кухню, чтобы сварить кофе, и оставляет Генри в своей комнате за разговорами с Эйч.
Да, это она, произносит Эйч. Героиня «Холодных игр».
«Голодных игр», поправляет Генри.
Катнип,[29] говорит Эйч.
Ее не так зовут, возражает Генри.
Когда Джордж возвращается наверх, Генри с Эйч играют в своего рода словесный пинг-понг.
Генри: Слепой, как…
Эйч: Дома!
(Генри смеется.)
Генри: Беспечный, как…
Эйч: Колокольчик!
Генри: Смелый, как…
Эйч: Огурец.
(Генри катается по полу: его насмешил этот «огурец».)
Эйч: Хорошо. Меняемся!
Генри: Давай!
Эйч: Умный, как…
Генри: Огурец.
Эйч: Довольный, как…
Генри: Огурец.
Эйч: Глухой, как…
Генри: Огурец.
Эйч: Ну нельзя же все время повторять «огурец, огурец».
Генри: Если хочется, то можно!
Эйч: Ну, ладно. Это, по крайней мере, честно. Но если тебе можно, то и мне тоже.
Генри: Идет.
Эйч: Огурец.
Генри: Что — огурец?
Эйч: А я просто играю, как ты. Огурец, и все тут.
Генри: Нет, играй по-человечески. Какой, как что?
29
Catnip — кошачья мята (англ.). На самом деле героиню фильма Гэри Росса «Голодные игры» (2012) зовут Китнисс.