У него на брови три постоянные линии, которые пересекают ее, достигая большого красного шрама на правой щеке. Он великолепен. Шрамы только добавляют ему привлекательности. У него прямой нос и высокие скулы. Губы полные и четко очерченные. Его прямые волосы цвета темного угля, а левый глаз цвета самого темного океана.
Душераздирающе красив.
Его глаза ласкают мое лицо, и я продолжаю рассматривать его шею, где есть татуировка со штрих-кодом.
— Ты великолепен, — шепчу я.
— Не надо, — выдыхает он.
Это так, но он этого не услышит, потому что на этом острове, в Городе Бога, его нет. Но для меня и для всего женского населения, у которого есть пульс, Киллиан Кросс чертовски горяч.
Мои щеки пылают, и его левая бровь приподнимается в притворном удивлении.
— Ты покраснела?
Я отвожу взгляд, смущенная тем, что меня застукали, когда я обводила его глазами и игривой улыбкой.
Он указывает на мое лицо.
— Ты. — Я прикусываю нижнюю губу зубами, чтобы заставить себя остановиться, но хмурюсь, когда вижу, что его лицо становится жестче. — Не жалей меня и не сочувствуй мне. Последнее, чего я хочу, это чтобы ты солгала мне и рассказала то, что я уже знаю. Я хотел показать тебе, потому что настанет день, когда я тебя трахну. — Мои глаза поднимаются, чтобы встретиться с его глазами, челюсть сжимается. Его глаза ищут мои, но я не знаю, что именно. — Я не собираюсь ее надевать. Я собираюсь смотреть тебе в глаза, зная, что заношу в тебя своего ребенка.
О черт.
— Что потом? — спросила я.
Его челюсть сжимается. Его правый глаз хищно вращается, а левый темнеет.
— Ты родишь мне ребенка.
— И что потом? — Я бросаю вызов.
Он встает с кровати.
— Я еще не решил.
Я встаю.
— Если ты думаешь, что я собираюсь завести ребенка и оставить его тебе, чтобы ты потом мог избавиться от меня, или какой бы безумный план ни бродил в твоей толстой голове, тогда я предлагаю тебе аннулировать брак и найти кого-нибудь другого, потому что я не та, на ком ты хотел жениться.
Его губы скривились в усмешке.
— Я плохо разбираюсь в угрозах.
— Мне похуй.
Я выросла без матери, и мне кажется, он хочет ребенка только для того, чтобы успокоить судей, продолжив наследие своей семьи и принеся меня в жертву. Женщина, которую никто не станет искать, если она пропадет. Деньги творят с людьми разные вещи, например, делают их бесчеловечными. Зло. Этому меня научил мой отец.
Я скорее умру, чем приведу ребенка в этот мир, зная, что у него или нее не будет матери, потому что его отец - жестокий ублюдок, преследующий больные цели.
Он обнажает ровные зубы и наклоняет голову.
— Будь осторожна, Лилит, ты можешь разбудить зверя. Я гарантирую тебе, что это будет намного хуже, чем то, как я выгляжу, — предупреждает он. Он смотрит на ванную, а затем снова на меня. — В сумке на столе есть смена одежды. Переодевайся и встретимся за ужином.
Я вздергиваю подбородок.
— Почему? Чтобы ты мог оставить меня там, а сам пойти в спальню и потрахаться. — Его глаза становятся жестче, а ноздри раздуваются, но я настаиваю. — Я уверена, что они где-то спрятаны и ждут тебя. Знаешь, ты мог бы сэкономить себе деньги - тайно переспать с одной из своих шлюх и позволить ей родить тебе ребенка. Но это противоречило бы правилам, не так ли?
Я вздрагиваю, когда он бросается на меня, закрываю глаза и жду удара. Мой отец ударил меня пару раз за то, что я болтала языком. Мне не следовало ожидать от него ничего меньшего.
Он выдыхает.
— Ты думаешь, я собираюсь тебя ударить? — Мои глаза распахиваются, и я понимаю, что подняла руки, защищая лицо, ожидая, что он ударит меня. Я опускаю их и отвожу взгляд. — Кто тебя ударил? И не лги мне.
Я сохраняю спокойствие и собираюсь обойти его, но он хватает меня за руку и останавливает, прежде чем я выхожу, чтобы забрать сумку.
— Прости. Иногда я несдержанна на язык. Не мое дело, кого ты берешь в свою постель. Ты ясно дал это понять. — Я вырываю свою руку из его хватки, отказываясь отвечать. Я игнорирую чувство внизу живота, скребущее мои внутренности, потому что он не сказал, что затаскивает в постель кого-то еще. Ему и не нужно этого делать, потому что он уже показал мне.
— Что это было?
Я отрываю взгляд от экрана, работая на сервере, пока Сиро кодирует.
— Что?
— Твой медовый месяц, Дик, — невозмутимо произносит он. — Я думал, что мы проведем с ней больше дня, но, думаю, ты не хотел торопиться.
Мои пальцы застывают над клавишами на клавиатуре.
— Я взял ее с собой на яхту одну на один день, чтобы никто не подумал иначе. Ничего не произошло, за исключением того, что я показал ей, чего ожидать.
— Ты хочешь сказать, что показал ей свое лицо. И?
Я стиснул зубы, потому что для меня это щекотливая тема. Она прекрасна, а я чудовище, которому пришлось заплатить, чтобы иметь жену, похожую на нее.
Я не просил ее выходить за меня замуж. Я вынудил ее к этому через ее дерьмового отца. Не нужно быть гением, чтобы понять, что он ударил ее, когда она высказала свое мнение. Я чувствовал себя животным в ночь собственной свадьбы. Лилит думала, что я ее ударю.
Ее реакция опустошила меня. Ее слова заставили меня устыдиться того, как она ко мне относится. Это не должно иметь значения, но по какой-то причине это имеет значение.
— И она увидела чудовище под маской.
Он улыбается.
— Брат, ты слишком строг к себе. Женское население думает иначе. Единственным чудовищем, которым они тебя считают, является то, что ты разбиваешь им сердце, когда они хотят от тебя большего. Теперь, когда вы женаты, будет пролито много слез.
Я не хочу признавать, что он прав. Даже с моим изуродованным лицом и глазами после автомобильной аварии, в которой я выжил, а мои родители - нет, у меня нет проблем с поиском желающей женщины, которая переспала бы со мной. Во всяком случае, им нравится, что они не могут видеть моего лица, а те немногие, кто видит, как Блэр, думают, что это заводит.