Он лег ко мне на диван и обнял, позвав Кикимера.
— Вскипяти молоко один стакан, когда закипит брось туда кусочек масла и мёда одну чайную ложку, также на кончике ножа — соду и колечко имбиря. Пусть покипит минуты три на слабом огне и процеди все. Принеси горячим для хозяина Гарри, пожалуйста, — попросил колдомедик и эльф исчез с поклоном.
— Поттер, тебя не знобит? — спросил Малфой.
— Нет, но как в детстве кости болят, словно их ломает, и голова тяжёлая, — ответил я.
— Это начало болезни, — сказал мой личный доктор и поцеловал в шею. — Сейчас выпьешь молоко, через пол часа, если не поднимется температура, ноги попаришь в воде с горчицей, и я тебе Бодроперцовое зелье дам.
— Ммм, а может не надо, Драко? От него ощущения, словно горячий укол поставили, аж сердце заходится. Я лучше с тобой рядом полежу.
— Завтра не пойдёшь в свой Аврорат, без тебя обойдутся. Когда уже Грейнджер примет должность Главного Аврора?
— В апреле, милый, — ответил я, — через месяц.
— Грейнджер справится. Она мужиков всех построит, вышколит, да и рыжего твоего дружка — самое то держать в сильных руках. Поделом. В коем-то то веки Министр Магии правильное решение принял.
— Молоко для хозяина Гарри готово, — услышали мы голос Кикимера. Он держал в руках керамическую кружку, почти полную молока с маслом.
— Спасибо, а сейчас свари клюквенный морс для Гарри и залей все в литровый термос, потом принеси сюда, хорошо?
— Кикимер все понял, хозяин Драко, — проскрипел эльф и снова исчез.
Малфой одел меня в пижамную одежду и укрыл сверху одеялом.
— Давай, Гарри, выпей, пока молоко горячее, — сказал колдомедик и я принял из его руки кружку молока, а когда я все выпил, он спросил: — Пойдем в спальню, или хочешь каком-нибудь фильм посмотреть?
— «Пиратов Карибского моря», — улыбнулся я, — и хочу здесь полежать в твоих объятиях, Хорёчек мой.
— Ты пользуешься тем, что болен, Поттер, и я прощу тебе моё прозвище, но когда ты поправишься, я тебя накажу, что сидеть неделю не сможешь.
— Уже хочу твоё наказание, Драко, — усмехнулся я провел рукой по выпуклому бугорку между ног моего жениха.
Малфой перехватил мою руку и поцеловал в районе запястья, а потом в ладонь.
— Гарри, пока нет. Сейчас ты ослаблен, это большая нагрузка на сердце. И, к тому же, мы занимались с тобой любовью сегодня.
— И тебе этого хватило, Малфой? — спросил я.
— Мне тебя всегда мало, Поттер, но ты пока ещё слаб, — улыбнулся Драко и поцеловал мои губы.
Пока я смотрел «Пиратов», Драко написал два письма: одно — Кингсли Шеклболту о том, что я болен, а другое — Гермионе Грейнджер.
А ночью у меня поднялась температура. Я помню, что мне снился поезд, он вёз меня куда-то без остановок, а Драко, Англия, Аврорат — все осталось позади. Поезд, полный каких-то непонятных то-ли людей, то-ли существ. Играла совершенно дикая музыка — было ощущение, что еду прямиком в ад. Я звал Драко. Я бежал из вагона в вагон, от тамбура к тамбуру, но не мог осилить этот длиннющий состав, конец поезда остался где очень далеко.
— Драко, не оставляй меня! Драко… — кричал я и протягивал руки, слезы лились градом из моих глаз. — Драко, я люблю тебя… не оставляй меня…
Чьи-то руки обнимали меня, а губы что-то шептали ласковое, утешительное, на грани материнской ласки: «Гарри, мой Гарри…» И обнимал эту воображаемую мать, плакал и просил не бросать меня. А потом этот адский, длиннющий поезд стал замедлять ход, через несколько минут и вовсе остановился.
— Гарри, любимый мой! Гарри, открой глаза, прошу тебя, — шептал родной голос Малфоя.
Я через силу открыл глаза, все кругом было в каком-то алом тумане. Он мало-по-малу стал рассеиваться и я увидел лицо жениха, склоненное надо мной.
— Гарри, хороший мой, как ты? — спросил он.
— Драко? — спросил я, а потом бросился в объятия моего почти мужа, ведь в мае наша свадьба. — Драко!!! Я здесь, я нашёл тебя, не бросай меня, Драко!
— Никогда, мой родной Аврор, никогда! — проговорил он и стал целовать моё лицо, губы, шею, руки, глаза. — Ты так сильно бредил, мне пришлось сделать тебе маггловский укол, сбивающий жар, и антибиотик. Ты звал меня, кричал так надрывно, от тебя исходили искры магии, ты сжег свой любимый плед… Но, слава Богу, что ты в порядке, период переломный прошёл
— Судя по твоим рассказам, Драко, я подхватил чью-то тёмную магию, проклятье? Но, где?
— Скорей всего в поезде, Гарри, мы с Кикимером смогли снять проклятье, теперь нужно восстановиться.
— Значит, я не простыл в поезде? — спросил я.
— Простыл, Гарри, очень сильно простыл, но и проклятье… Дикая смесь.
— Но кто посмел? — возмутился я.
— В не отапливаемом вагоне никто не ездит из нормальных людей. В нем видели дементоров ещё во времена нашей учёбы в Хогвартсе, в нем ездили под чарами Невидимости Пожиратели Смерти ещё в первой магической войне.
— Хорошо, а тётка, что развозит сладости? Как она…
— У неё есть доступ к аппарации в самом составе, Гарри. А дети все знают, что этот вагон всегда закрыт с двух сторон.
— Но я не знал, — ответил я, — за все семь лет учёбы в Хогвартсе я не попался?
— Просто Рон и заучка твоя, они всегда тебя мимо проводили, а ты и шёл доверчиво, — улыбнулся Драко.
— Надо этим вагоном заняться, — сказал я, — завтра же!
— Никаких завтра, Поттер, лежи и не рыпайся, пока магия в порядок не придёт, пока здоровье не восстановиться! — возразил Малфой.
Колдомедик напоил меня клюквенным морсом и я вмиг пропотел, а Драко переодел меня в сухое, отдав грязную одежду домовику. Он лег рядом и сказал:
— Завтра я с тобой побуду дома, поменялся в Мунго с одним доктором. Буду лечить тебя.
Я лег в тёплых объятиях блондина и проговорил:
— Драко, я сам хочу родить тебе сына.
— Хорошо, в следующие выходные вместе поедем в Хогвартс, если ты не против. Пока ты или я будем отвлекать МакГонагалл, один из нас заглянет под картину Альбуса или крёстного. Лучше, если это буду я, так как я смог бы поговорить с Северусом.
— Поехать с тобой? Это хорошо, любимый, — ответил я, погружаясь в сон.
Утром Малфой сделал мне ванную с отварами трав и специальными какими-то добавками, о которых знал только он. Из ванны исходил вкусный аромат липы, мелиссы и мяты, душицы и ещё чего-то. Колдомедик заставил меня полежать в этой ванне пол часа. Выйдя из неё я почувствовал себя вообще хорошо. Потом он поил меня чаем с малиновым вареньем и кормил блинами. Температура у меня поднималась к вечеру до 38, а днем я то спал, то — смотрел пятую часть «Пиратов» — «Трезубец Посейдона». Все бы ничего, но отдыхать в объятиях любимого и не заниматься любовью — испытание не из лёгких. Я же вижу, с какими глазами смотрит на меня и сам Малфой, как сильно хочет, как нежно целует, пока я смотрю приключения капитана Джека Воробья. Я решил поиграть с моим женихом. Пока блондин отвлекся от поцелуев, прося Кикимера приготовить на обед куриный суп с лапшой и картофельное пюре с котлетами, такими сочными и ароматными, какие умел готовить мой домовик, а также салат «Цезарь» с креветками.
— А сейчас, — закончил речь блондин, — свари молочный чай с приправами и имбирем, индийский напиток, ты знаешь, о каком я прошу, Кикимер.
— Конечно, хозяин Драко, Кикимер все знает и сейчас индийский чай приготовит. Но его пьют по утрам…
— Мы хотим с Гарри сейчас, — возразил Малфой и Кикимер с поклоном исчез.
Я потянулся к блондину и над его головой хлопнул в ладоши, наши губы почти соприкоснулись.
— Гарри, ты чего это? — спросил он.
— Комар над твоей светлой макушкой вился и жужжал, ну я это… решил его поймать… — ответил я, глядя в серебристые глаза моего любимого.
— Ну, и где же твой комарик, покажи мне его? — усмехнулся блондин.