Я по-гаргульи уселся на кожаном насесте и, сжимая в пальцах стакан, стал оглядываться по сторонам, словно застенчивый школьник, гадающий, как ему влиться в компанию. Ученые топтались и пританцовывали в коридорах, сидели на потрепанных стульях и креслах и смотрели фильм или осыпали меня вопросами – например, интересовались, что я думаю о ролевых играх. Я разрешил Максиму создать для меня персонажа в «Подземельях и драконах» – эльфа-плута по имени Каласк (ну и имечко, как название дивана из «Икеа»). Дейв выхватил у него листок с описанием персонажа.
– Из-за этого чудика мы играть начнем через год.
– Я разрабатываю идеальную кампанию, – возразил Максим.
– Да херня это все. Вот я знаю отличную игру для инициации, – вклинился механик по имени Алексей, много лет проработавший на станции Беллинсгаузена в Антарктике. – Новые сотрудники не должны замыкаться в себе, это очень важно.
– Его отец был в Беллинсгаузене в 2018-м во время первого покушения на убийство в Антарктике, – объяснила Юлия. – Вот почему он опасается, что у нас тут взаперти крыша поедет. Алексей наш неофициальный наставник. Увидит, что кто-то ведет себя странно – замыкается в себе, слишком много работает, – мигом пропишет лекарство.
– Лекарство?
– Медвежий коготь! – выкрикнул Алексей.
– Ты не обязан играть, – сказала Юлия, садясь рядом.
Потом объяснила правила игры в «Медвежий коготь»: стакан пива передают из рук в руки, каждый должен отпить из него, а на освободившееся место тут же вливают водку.
Вся комната теперь скандировала мое имя:
– Клифф, Клифф, Клифф, Клифф!
Каким-то чудом эти дети догадались, что мне хоть на минуту нужно забыть о еще ощущавшемся в воздухе присутствии Клары. Стакан ходил по кругу, и комната все сильнее кружилась перед глазами. Смех и болтовня теперь доносились будто бы не от телека, а откуда-то издалека. Юлия тронула меня за плечо, проверяя, все ли со мной в порядке, и я понял, что по экрану уже бегут титры, а Алексей спит, уронив голову возле полупустого стакана водки. В воцарившейся тишине было слышно, как по стенам станции стучит дождь и колотит град. Максим бросился наружу прикрыть солнечные панели. Другие разошлись по своим капсулам и лабораториям. Юлия задержалась. На вид она была примерно ровесницей Клары – слегка за тридцать, может, чуть меньше. Окончила МГУ, прошла стажировку в Кембридже и там продолжила работать с местной флорой, уделяя особое внимание низким кустарникам – важнейшим поглотителям углерода.
– Клара всегда носила ее с собой, – сказала она. – Она лежала в кармане пальто, когда мы ее нашли.
Опустив глаза, я обнаружил, что все это время так и вертел в руках статуэтку.
– Она была для нее счастливым талисманом, – добавила она.
– Я обещал, что она ее защитит, – признался я. – Не знал, что она до сих пор носит ее с собой. Есть поверье, что после того, как фигурка поглотит несчастье или зло, ее нужно разбить. Она еще всегда носила кулон на шее – кристалл размером с ноготь большого пальца, похожий на необработанный алмаз. Бледно-фиолетового цвета. На плетеной серебряной цепочке. В коробке я его не нашел.
– Когда мы обнаружили тело, никакого кристалла на ней не было, – сказала Юлия. – Наверно, потерялся или украл кто-то, когда ее везли в больницу. Я его помню, она очень им дорожила.
Слушая ее, я крепче сжимал в руке фигурку и смотрел на висевшую на дальней стене карту кратера. Юлия встала и помогла мне подняться на ноги. Пошатнувшись, я указал на булавку с оранжевой головкой – вскрытую пещеру, некогда хранившую древний воздух.
– Клара провалилась в пещеру неподалеку от этого места, – покачав головой, объяснила Юлия. – Я поначалу не понимала, о чем она говорит – она твердила лишь об Энни и остальных телах. Может, у нее от потери крови мысли путались. Или она головой ударилась. Но волновала ее только эта находка. «Как их много, – все повторяла она. – Я вижу ее лицо». Еще что-то про записку с напоминанием для самой себя, про то, что это она во всем виновата. Вы не в курсе, что она могла иметь в виду?
– Нет, – ответил я. Должно быть, Клара винила себя за то, что так и не спасла мир. – Я бы хотел увидеть место, где ее нашли.
– Если позволит погода, несколько наших сотрудников отправятся туда завтра днем. Хотим выполнить как можно больше полевых работ, прежде чем верхний слой почвы снова замерзнет. Всем хочется раздобыть себе образец, а зимой заняться обработкой данных. Хотя Максим считает, что случится еще одно большое сибирское потепление – нам-то это только на руку, а вот планете не очень.
Следующим утром, довольно долго просидев в туалете после вчерашней приветственной вечеринки, я надел Кларины сапоги и вышел в «прекрасный сибирский октябрьский день, температура была воздуха комфортная – плюс пять градусов по Цельсию». От станции до края кратера идти было полчаса, дорога вела через хвойный лес, состоявший в основном из лиственниц, чьи воздетые ветви будто бы дрожали. Я держался Юлии и Дейва – мы замыкали длинный строй ученых, шагавших следом за машинами.