Переход от одного режима к другому не вызывает никаких задержек, можно работать одновременно в двух и даже во всех трех, то есть машина будет следить и следовать за моим голосом, моими глазами, пальцами, мыслями — за всем сразу. Хотя при чтении в любом случае задействованы и глаза, и мозг, можно выбрать только клавиатурный режим или только голосовой, то есть в расчет будет приниматься только то, что произносится вслух или печатается.
Свои плюсы и минусы есть и в каждом отдельном режиме, и в разнообразных их комбинациях. Пока я остановился на голосовом и ручном наборе — книга, которую передал мне будущий я, оказалась частично повреждена (МИВВИ даже предполагает, что как раз из-за этой самой передачи, и тогда все получается еще страннее), и некоторых слов просто не разобрать. Где-то буквы расплылись от влаги, где-то — выцвели от долгого воздействия света. Кое-где текст как будто соскоблен — в нескольких местах, судя по следам, в результате случайного механического воздействия, словно листом задели о что-то очень твердое и тонкое, вроде кромки стола (или люка капсулы), но некоторые слова и даже целые фразы стерли явно намеренно, аккуратно подчистив лезвием или чем-то подобным.
Например, следующий абзац начинается со слов «что, если…», а дальше только грязно-серая смазанная полоса, причем бумага прямо вдавлена — с такой силой терли. Видимо, кто-то — читатель, владелец, может быть, даже я сам когда-то в будущем — решил уничтожить, скрыть, исказить смысл вопроса. Только и осталось:
причем ни из контекста, ни откуда-либо еще уяснить, что на этом месте было и было ли там что-то вообще, совершенно невозможно.
Еще больше беспокоит другое: мало того, что в книге попадаются пропущенные или стертые слова и фразы, так есть места, где текст отсутствует вовсе (хоть я и понимаю, что это полная бессмыслица — откуда мне знать, что они будут, мне ведь еще ни один такой пробел не попадался и впереди их тоже пока не видно, я все еще честно читаю/пишу/подправляю сам себя, но даже отсебятина, которая в скобках, была здесь еще до того, как я начал ее набирать, вся до слова — вот этого, и вот этого, и этого, и этого, и все, что я сейчас пишу — а пишу я, что в голову придет, набор фраз, поток мыслей, — заставляет меня здорово сомневаться в существовании свободы воли и склоняться в пользу детерминизма, потому что текст книги, попавшей мне в руки, совпадает с моими мыслями полностью, совпадает вплоть до — ЭВРИКА! — до какой-то ерунды, которая тут ни к селу ни к городу и которую я прямо сейчас решил про себя — и попытался — вставить именно для того, чтобы хоть чуть отклониться в сторону, а она, «эврика» эта самая, уже там, и ничего не выходит, и пора, наверное, закругляться, пока я совсем не увяз в метафизических противоречиях).
Итак, по всему тексту встречаются пробелы, которые мне нужно заполнить. Пробелы в моей автобиографии.
И вот первый такой пробел[6].
А вот еще один[7].
Однако это не так. Как показано Либетом, на самом деле моя рука начинает двигаться к коробке А прежде, чем я осознаю сделанный мною выбор. То есть получается, что я решил взять печенье именно из нее раньше, чем понял это. Так каким из них был я? Я — который «я»? Тот, кто решил, или тот, кто осознал решение? Или я — это они оба? Или ни один из них?
6
NB. Да, на странице, с которой я печатаю, все прямо так и есть. Включая данное пояснение под сноской, в том числе и это предложение, которое само является метапояснением второго порядка, пояснением к тому пояснению, которое давалось в первом предложении. Не знаю, к чему такая сложность, зачем в пояснении объяснять само пояснение — чтобы я уже вообще не мог понять, что это за книга и откуда она взялась? Но при всем при том и третье предложение, которое я набираю сейчас, целиком и полностью, как и предыдущий текст сноски, повторяет уже написанное, как будто бы я сам себе подсказываю, что мне думать, как будто будущий я сделал запись, в которой уместилось все мое сознание, весь мой внутренний монолог. Скорее даже диалог между мной и им: будущий я сообщает мне настоящему мои мысли, которые я еще и сам не успел осознать, в полном соответствии с [Либет (1983)].
7
Предположим, что передо мной стоят две коробки с печеньем (обозначим их А и Б), и я полностью свободен в выборе, откуда взять печенье. Я оцениваю то и другое, в какой-то момент времени принимаю решение и затем реализую свое намерение, протягивая руку, например, к коробке А. Именно такой порядок действий представляется нам интуитивно правильным, можно даже сказать, очевидным.