— В том месте, где другой конец Кавказских гор упирается в Каспийское море, раньше находился крупный город Баку. — Свят ткнул пальцем в карту. — Скорее всего, там так же, как и здесь, и дальше на север они ехать не могут. Будем проверять?
— Ну его на фиг, — отмахнулся я. — Если они не пришли до сих пор, за неделю точно не придут. А этот человек нам всё расскажет.
— Тогда погнали назад, а я спать.
Свят положил очередную пустую бутылку в рюкзак, зевнул и принялся устраиваться в кресле.
Откровенно говоря, и у меня глаза уже слипались — трёх часов сна после предыдущих суток было явно недостаточно.
— Гензо, веди.
Я быстро допил пиво и последовал примеру помощника.
— Ещё желающие поспорить есть?
Универсал обвёл взглядом окруживших его многочисленных людей. Ему никто не ответил.
— Так будет с каждым, кто посмеет оскорбить меня. — Бывший помощник Золоторецкого пнул обугленное тело поверженного противника. — У тех, кто не согласен с тем, что теперь князь я, есть час, чтобы покинуть территорию Трои. Только запомните! Назад дороги не будет. Можете возвращаться в ту глушь, к которой привыкли. А наша столица теперь здесь!
Произнеся последние слова, Универсал не удержался и скользнул взглядом по стоящему рядом с летающими тарелками отряду в военной форме пермской империи.
— Золоторецкий был хорошим князем, но слишком осторожным, — продолжил оратор. — Я буду действовать иначе! Как бы ни старались нижегородские собаки, мы выдвигаемся и завтра с утра начнём вторжение! Глав первой десятки кланов жду у себя через пятнадцать минут! Разойтись!
По рядам слушателей пронёсся вздох облегчения, и уже через минуту центральная площадь Трои практически опустела. Кроме нового князя на ней остались только пермяки, которых возглавлял русый мужчина лет сорока пяти в форме полковника.
— Спасибо за поддержку, — подойдя к нему, выдавил из себя Универсал, не привыкший кого-либо за что-либо благодарить.
— Мы заинтересованы в централизованной власти и преемственности, — ровным голосом ответил полковник. — И мы рассчитываем на вас.
— Я выполню все договорённости!
Полковник кивнул и дал знак. Пермяки быстро устроились на тарелках и взмыли в воздух.
— Но в следующий раз так дёшево вам всё не достанется, — шёпотом добавил Универсал, глядя им вслед.
Он убедился, что подмога не собирается возвращаться, и, резко развернувшись, пошёл к дому, который выбрал для своей новой резиденции.
— Иван Ильич, так он же тупой и очень агрессивный — покачал головой капитан, стоящий за креслом, в котором расположился полковник.
— Тупой не тупой, а догадался с нами связаться, чтобы укрепить свои позиции, — ответил Иван Ильич, глядя на быстро уменьшающуюся фигуру в центре Трои. — А что агрессивный, так по-другому с такой толпой не совладать. Такие люди понимают только силу.
— Я не уверен, что ему можно доверять, — снова заговорил капитан.
— А я уверен, что ему нельзя доверять и что на него нельзя полагаться. Но если они сейчас здесь устроят грызню, то наш план окажется под угрозой.
Тарелка ускорилась и продолжать разговор стало неудобно.
Капитан смотрел на линию горизонта и мечтал о предстоящей недельной увольнительной, первой за год. А полковник думал о смерти Золоторецкого, а вернее, о тех, кто убил старого князя. Что бы там ни говорил четвёртый член совета, любому здравомыслящему человеку понятно, что у нижегородцев есть секретная спецслужба. И с ней нужно срочно разобраться.
Гензо разбудил нас на подлёте к Савино, и мы, предварительно превратив сигару в доску, сели рядом с усадьбой.
Мне уже сообщили, что за время нашего отсутствия ничего важного не случилось. Сталкеры и часть гвардейцев вместе с ребятами Кости и Милой быстро двигались к центру Лос-Сантоса. А те бойцы, которым завтра с утра предстояло участвовать в операции по защите большой деревни, готовятся или отдыхают.
Самое время пополнить наши знания по географии этого мира.
Пока члены совета собирались в гостиной, я заперся в своей комнате со спасённым арестантом и первым делом связал его.
Итак, красный кристалл и пункт, который я давно не использовал, «мощное кратковременное влияние на одно разумное существо».
Эта штука заставит подчиняться мне практически любого, кто не обладает сильной ментальной защитой. Шестидесятилетний бывший заключённый явно не из таких.
Я вколол старику антидот, и через минуту он застонал и открыл глаза.