— Ну, как тебе сказать… — Василиса потёрла нос. — Измена и нападения на князя и правую руку императора тоже не каждый день бывают. Хрен знает, что там у них за приказ.
— Это да.
— Вижу ворота! — доложил по рации водитель первого фургона. — Они закрываются!
— Вот дерьмо! — Василиса ещё раз кинула взгляд в окно — полицейские машины уже ехали вплотную. — Петя, останови прямо перед постом и, главное, улыбайся!
Не прошло и пятнадцати секунд, как колонна встала, и Василиса, распахнув двери, выпрыгнула на улицу. Девушка проигнорировала остановившиеся следом машины и заспешила к воротам.
— Что случилось, ребята? — нацепив на лицо самую обворожительную из своих улыбок, спросила она у шагнувшего ей навстречу капитана.
— Выезд из города закрыт! — хмуро произнёс тот, глядя журналистке за спину. — Приказ из Нижнего.
— Да ладно вам. — Девушка звонко рассмеялась. — Мы всего на минуту опоздали. Давайте вы сделаете вид, что мы успели проехать, а потом я про вас что-нибудь хорошее в новостях скажу.
— Приказ из Нижнего! — повторил капитан, и тут сзади раздался другой, гораздо более уверенный голос.
— Юдин, открой ворота!
Василиса обернулась, и её улыбка стала ещё шире.
— Но, господин майор, из центра…
— Открой ворота, я сказал! — грозно рыкнул Фёдор Филимонович Мышкин. — Не видишь, мы сопровождаем людей Акулова в Липецк⁈
— Есть! — Дежурный обернулся к своим и махнул рукой. — Открыть ворота!
— Спасибо, Фёдор Филимонович! — прошептала Василиса, когда они с майором быстро зашагали к концу колонны.
— Не за что, — так же тихо ответил Мышкин. — Мы проводим вас до поворота. Потом гоните на полную, скоро сюда прилетят тарелки. И передайте Дмитрию Николаевичу, что мы с Гусевым и Гайнутдиновым ближе к вечеру приедем в Огненную усадьбу.
— Обязательно передам! — Журналистка кивнула и запрыгнула в фургон. — Двинули!
Тяжёлые створки императорского кабинета распахнулись, и в него зашли Гордый в облике Рысева и его заместитель Антипенко.
— А где Дима? — спросил князь Толстой, вскакивая с кресла императора, в котором в ожидании возвращения переговорщиков успел задремать.
— Теперь тебе придётся играть себя самому, — буркнул глава «Альфы» и, бесцеремонно отодвинув князя, рухнул в кресло. — Накрыл его Акулов.
Толстой почувствовал слабость в ногах и, подойдя к гостевому стулу, опустился на него.
— Ты чего побелел-то? — поднял бровь Гордый. — Сам же говорил, что он для тебя всего лишь прикрытие. Или…
Лицо лже-Рысева вдруг удивлённо вытянулось.
— Да ладно, братан! Только не говори, что это никакой не твой двойник Дмитрий был, а Тимофей Толстой!
— Это я Тимофей, — после паузы тихо ответил князь Толстой.
— Во дела! — Гордый со всей дури шмякнул кулаком по столешнице и посмотрел на замершего рядом с ним зама. — Антип, ты слышал⁈ Вот это многоходовочники! Сколько там лет назад чрезмерно активный Тимофей Григорьевич Толстой вдруг якобы умер и все досталось его спокойному брату-близнецу Матвею? Пятнадцать⁈ А эти хмыри все это время водили всех за нос!
— Следи за базаром! — прорычал князь.
— Да, ладно, ладно, братан, что ты сразу! — командир «Альфы» рассмеялся, но тут же снова стал серьёзным. — И ты это… доставай свою тетрадочку, ну, ту, где способности Акулова записывал, я тебе сейчас туда много нового надиктую.
— Зачем? — вскинул голову князь Толстой. — Он что, жив?
— Ага, жив и здоров падла! И чудом нас всех там не положил… Знаешь почему?
— Потому что ты не такой крутой, как думал?
— Нет, мля! Потому что у него минимум четыре хранителя!
— Кого?
— Хранителя сраных! Иллюзий, изменений, воды и ветра! Если честно, я до последнего момента думал, что тут озеро нам насвистело, для того чтобы мы не расслаблялись, но не тут-то было. И самое забавное, — Гордеев оскалил зубы, — что мы теперь резко перешли из разряда плохих ребят в разряд спасителей мира.
— Это как? — Князь Толстой окончательно перестал понимать, о чём говорит собеседник.
— Да так, что раз существование хранителя — правда, значит, и остальное тоже. А остальное звучит следующим образом: если кто-то имеет больше одного хранителя, то отсчёт дней до конца мира включился. И если мы хотим ещё потоптать родную русскую землю, Акулова нужно срочно убить!
Тарелка медленно опустилась между стволами толстых берёз и села на траву рядом с моей доской.
— Встреча с вами — государственная измена, Дмитрий Николаевич, — произнёс Олег Сергеевич Лазарев, подходя ко мне.
— И тем не менее вы её назначили, — улыбнулся я и протянул князю руку. — Сразу скажу — мы тут ни при чём.