Я правда считаю, что блюдо много рассказывает о человеке, который его приготовил.
Но сегодня мне было некогда расслабляться. Стоило открыть книгу, как с работы пришло срочное сообщение: подчиненный допустил ошибку и просил о помощи. Я быстро дала ему указания и сама написала клиенту письмо с извинениями.
Пока я с планшетом в руках сосредотачивалась на письме, со стола с грохотом упала книга. Я тяжело и шумно вздохнула, потому что у нее погнулись углы, а я ведь только-только ее купила. Мне как будто кто-то сказал: «Тебе не победить».
Взглянув на часы, я увидела, что стрелки уже показывают четыре: пора было забирать сына. В середине июля солнце в этот час еще жарило. С ощущением, будто его лучи преследуют меня, я быстрее передвигала ногами. Обтянутые чулками, они сильно потели. Стопка рабочих документов и две книги оттягивали сумку вниз, к земле.
Детский сад находился на другом берегу. Сейчас я заберу Такуми, мы быстро поужинаем в семейном ресторане, вернемся домой, а потом… Да, надо искупать его — ведь сегодня у него была физкультура — и уложить спать. Вот она — самая важная миссия после замужества, куда более сложная, чем работа.
Завтра я впервые должна была приготовить обед для Такуми.
В книге рецептов, которую я листала в кофейне, перечислялись «пять основных цветов, которые сделают обед аппетитным». Красный, зеленый, черный, коричневый, желтый. Даже добавление красного помидора уже пойдет на пользу. Зеленый — брокколи, я, правда, не уверена, что сварю ее хорошо, но, думаю, ничего сложного в этом нет. Черный — нори для маленьких онигири, а коричневый — жареные сосиски. Кажется, если их по-особенному порезать, может получиться осьминог или краб.
Желтый.
Да, проблема в нем. Желтая еда и сам обед — это только он, омлет.
Впереди уже виднелись ворота детского сада. Вообще, я впервые шла забирать Такуми. Прошло уже два года, как он начал туда ходить, но я бывала там лишь несколько раз: на торжественной церемонии для детей, впервые пришедших в детский сад, соревнованиях и рождественских праздниках. И на каждом мероприятии я была вместе с мужем, снимая все на камеру. Но сегодня Тэруи рядом не было. В волнении я открыла дверь, и со мной тут же кто-то поздоровался.
Я увидела четырех мамочек, которые о чем-то беседовали. Вокруг них крутились дети. Не узнав ни мам, ни детей, я напряглась.
Одна из женщин, та, что в полосатой рубашке, смотрела на меня. У нее были крашеные волосы, собранные в хвост, и очки в оправе изумрудного цвета.
— Сегодня не папа забирает? — обратилась она ко мне.
— А, да.
Гадая, кто это, я натянула доброжелательную улыбку. Наверное, ей хотелось расспросить меня, но, видимо, на болтовню не было времени, поэтому она лишь досадливо улыбнулась. Мне хотелось поскорее уйти отсюда, и, поклонившись, я направилась вглубь помещения. Остальные мамы тоже раскланялись, складывая губы в наигранных улыбках, и, отвернувшись, я спиной почувствовала их полные неприязни взгляды.
Уже уходя, я услышала такой диалог:
— Кто это?
— Это за Таку.
— Вот как.
— Эх, его папа не придет. А я думала, что смогу повидаться с ним, раз уж Таку на продленке.
Я отчетливо услышала полный разочарования голос и невольно остановилась.
Наш папа Тэруя, оказывается, популярен. Оборачиваться я не стала.
Стоило мне появиться в дверях, как Такуми, повернув аккуратно подстриженную головку, закричал: «Мама!» Раскинув руки в стороны, он изобразил самолет. Сын никогда не летал на самолете, но они ему очень нравились.
Следом за Такуми подошла воспитательница, которой на вид я дала бы лет двадцать. Наверное, это Эри, ассистентка. У нее было идеально гладкое, как только что сваренное очищенное яйцо, лицо, и розовый фартук невероятно ей шел.
— Ух ты! Мама впервые пришла за тобой! Как здорово, Таку!
Опять? Все настолько удивлены, что я пришла забирать Такуми, или же все хотели увидеть Тэрую? Может, у меня развилась мания преследования, но казалось, что все смотрели на меня свысока, потому что я не провожала и не забирала сына.
Такуми достал из шкафчика рюкзачок и, повернувшись к воспитательнице, прямо сказал ей:
— Папа в Киото.
Воспитательница села на корточки, чтобы посмотреть в глаза Такуми.
— В Киото? У него путешествие?
— Нет, работа!
— Вот как! Папа начал работать?
Я ответила за сына, надевая ему на плечи рюкзак:
— Ну, это и работой назвать нельзя.
— Я в Токио, а папа — в Киото. Токио и Киото.