Она послушалась, потом вернулась и стала нежно и ритмично ласкать его.
Послышалась пулеметная очередь. И очень близко. Дуг Франкель, стоявший в тени веранды «Дипклуба», казалось, ее не слышал. Он внимательно смотрел на Малко, который излагал ему свой план устранения генерала Крома. Хитроумный, азиатский и макиавеллевский одновременно. Американец засмеялся.
– Можно подумать, что ты провел всю свою жизнь в Азии! В конце концов, такой план может быть успешным.
Опиум, выкуренный у малайца, добавленный к нескольким трубкам, которые он позволил себе по возвращении с фронта в его обычной курильне, начал благотворно действовать на него. Малко чувствовал, что вся тяжесть за выполнение плана ляжет именно на него. Помощь и энтузиазм Дуга Франкеля были весьма ненадежными. Он часто двигался, как петух без головы.
– Тебе понадобится помощь Монивань, – заметил Франкель.
Китаянка стояла молча, опираясь о капот машины в нескольких шагах от них.
– Можно ли ей доверять?
– Смотря в чем. Она немного нимфоманка и тронутая. Влюбляется каждую неделю. Если ты ей понравишься, она будет тебя повсюду сопровождать. Вспомни немецкого оператора! Он даже не платит ей. Но она знает все и всех.
Не забывайте, что мы белые. А ты не говоришь по-камбоджийски.
– Но ты говоришь...
Американец пожал плечами.
– Но я белый.
Он позвал:
– Монивань!
Китаянка приблизилась к ним странной походкой грузчика, с плечами, развернутыми назад, прямой головой, улыбкой на пухлых губах и смеющимися глазами. Дуг Франкель заговорил с ней по-китайски.
Генерал Кром вытянулся на топчане. Его бритый затылок уперся в черный лак ширмы. Покорно склонившись над ним, танцовщица понемногу глотала его семя. Как, распластанный на столе пыток, с остановившимся взглядом усиленно старался не обнаружить своего присутствия при этой сцене. Он мечтал о моменте, когда он вдохнет опиум и облегчит свои страдания. Боль пульсировала во всех уголках его тела. Она становилась нестерпимой.
По сигналу невидимого звонка появился солдат. Очень деликатно он начал снимать кусочки папиросной бумаги, затем иголки, одну за другой, аккуратно укладывая каждую в спичечный коробок. Так же не торопясь он развязал руки. Как остался неподвижным и обессиленным. Потом он поднялся на ноги. Его руки так распухли, что удвоились в объеме. Но больше ничего не было заметно. Если не считать легкой дрожи, остановить которую было невозможно.
Генерал Кром, удовлетворенный, привел одежду в порядок и посмотрел на несчастного. С жестоко-добродушной ухмылкой бросил:
– До скорого, Как.
Солдат вытолкнул его из кабинета. Он не проронил ни слова. Его начал охватывать неудержимый ужас. Он не мог убежать от своего мучителя: Пномпень окружен. Если же он попадет к коммунистам, будет еще хуже!
Как только за ним закрылась дверь, генерал оттолкнул танцовщицу ногой. Она поднялась, склонилась и исчезла, успев поставить новую пластинку с кхмерской мелодией. Оставшись один, генерал зажег сигарету и погрузился в глубокие размышления. Он захватил должность хитростью, смелостью и угодничеством. Он был тонким политиком.
Начальник ЦРУ в Пномпене представлял для него смертельную угрозу. Конечно, американцы очень могущественны. Они содержали Камбоджу. Без них коммунисты овладели бы страной за десять минут. Они раздавили бы Крома за секунду. Но американцы дураки, поскольку верят в несбыточное. Однако приезд светловолосого иностранца, якобы командированного Американской помощью, возможно, означал, что ЦРУ решило действовать. Но они не торопились. Этим следовало воспользоваться.
Он нажал, на спрятанную кнопку.
– Фуонг здесь?
– Так точно.
– Давай его сюда.
Решение принято. Надо ударить первым. Он упустил и свое время Дугласа Франкеля, поскольку действовал под влиянием гнева. На этот раз он поступит более тонко. Чтобы оставить место для переговоров. Убийство Дугласа Франкеля могло бы обернуться против него. Маршал Лон Нол слишком покорный. Его жизнь полностью зависит от американцев...
В дверь постучали. По его сигналу в комнату вошел Фуонг.
Генералу Крому удалось скрыть отвращение за улыбкой. Фуонг был похож на одного из тех гигантских пауков, которые появляются в сезон дождей на берегах Меконга. Ростом он был не более семидесяти сантиметров. В детстве он болел полиомиелитом. Его ноги напоминали скрученные лианы. Пользоваться ими было невозможно. Они были подогнуты под тело. Он передвигался фактически ползком, как краб, опираясь на руки и на скрюченные ноги, с удивительной легкостью и быстротой, благодаря необычайно развитой мускулатуре здоровой части тела. Вечно в тревожном ожидании, готовый ответить на любой злой выпад или сам напасть первым. Охваченный безграничной злобой и ненавистью. Он рос один и предместье Сиемреан. После заболевания родители просто выбросили его на помойку. Тогда ему было восемь лет. Он воровал у туристов, выпрашивал горсть риса, сражался с бродягами. Таким путем он выжил. Постоянно накапливая ненависть. Когда коммунисты заняли Ангкорские храмы, один из правительственных отрядов взял его в качестве амулета. Они стреляли в него из автомата и развлекались, глядя на то, как он отпрыгивал от пуль. Его увидел генерал Кром и оцепил его хладнокровие. Так он попал к генералу.
С тех пор за несколько риелей Фуонг стал «человеком на все руки». Главная задача – сбор информации. Остальное время он спал на куче тряпья.
Генерал смотрел на могучий торс, одетый в полотняную рубаху, мощные руки, темнокожее лицо, поднятое к хозяину, неподвижные черные глаза, как у хищной птицы. Все показывало, что он ждал приказа. Он служил генералу не за нищенскую плату. Его привлекало ощущение могущества. Именно он приводил сюда Кака. Он запугивал его на протяжении всей дороги, с удовольствием распространяясь о предстоящих страданиях. А когда пытки начинались, Фуонг наслаждался криками жертвы.
– Ты мне нужен, – объявил генерал Кром.
Фуонг не сдержал преданной и радостной улыбки. Кром наконец справился с чувством отвращения и стал смотреть на человека-паука, расположившегося на прекрасном паркете черного дерева, где только что показывала свое искусство танцовщица.
– Меня посетил дух и сказал, что мне угрожает большая опасность. Эту опасность надо устранить...
Фуонг серьезно кивнул головой. Конечно, он не верил в «прозрение» генерала. Но это было составной частью игры. Он почесал ногу, которая была не толще, чем рыбья кость.
Он торопился удовлетворить свою ненависть ко всему миру и ожидал лишь того, чтобы генерал назвал ему имя жертвы.
Малко с трудом оторвался от Монивань. В липкой жаре «Дипклуба» и благодаря усилиям партнерши они приклеились друг к другу, как две марки. Китаянка забыла своего оператора, если судить по тому, как она танцевала с Малко. В почти полной темноте пары практически стоя предавались любовным утехам.
– Вернемся, – предложил Малко.
Они вышли в сад. Два солдата пытались усадить смертельно пьяного полковника в джин. «Дипклуб» закрывался после 11 часов. Монивань, Малко и Франкель направились к бронированному «плимуту» американца. Когда они шли вдоль стены, китаянка неожиданно вскрикнула и остановилась, Рукой она указала на темную массу в углу. Малко ничего не мог разглядеть. Монивань нагнулась, подняла камень и изо всей силы бросила его в темноту.
Послышался резкий крик. Пятно задвигалось и на секунду попало в освещенное место. Затем оно стало удаляться вдоль стены. Монивань подобрала еще один камень и снова бросила его в тень. Снова послышался вопль.
– Прекратите! – крикнул Малко.
Он успел заметить инвалида со скрученными ногами. Его начало тошнить.
Монивань произнесла длинную речь на камбоджийском языке. Дуг Франкель перевел:
– Она уверяет, что это – шпион генерала Крома. Он очень опасен.
– По это инвалид!
Китаянка покачала головой, следя за движением человека-паука, который скоро растворился в темноте. Слова «инвалид» не было в ее словаре. Для нее враг оставался врагом.
Машина Франкеля стояла у ворот, прямо напротив пустой улицы. Они прошли еще несколько шагов. Малко был потрясен внешностью Фуонга. Его план не предусматривал кровопролития, и он надеялся на успех. Он не хотел признаваться, что стены его карточного домика были пропитаны кровью, как губка Он мечтал вести мирную и светскую жизнь Сиятельного и Светлейшего князя на своих землях, деля свое время между пухленькой невестой и деятельностью, достойной принца старой австрийской знати. А вместо этого он оказывался в кровавой бане, каждый раз, когда ему приходилось выполнять ту или иную миссию.