Немайн с интересом навестила лавку — и обнаружила, что большинство товаров — местные. Эмилий, который взялся руководить камбрийским филиалом и после отбытия старшего партнера, объяснил:
— Товара из Африки мало пока, в основном шелк и пряности кое-какие. А я хочу, чтобы люди привыкли, что у меня можно купить все.
Потому лавку отгрохал огромную, и нескольких приказчиков нанял — частью из местных, частью из греков-беженцев. Было у него, на деле, и еще одно соображение — закупая местные вещи, резидент увеличивает количество знакомств и мотивирует непрерывную суету и переговоры.
— Рекомендую поговорить с мерсийцами, — посоветовала Немайн, — у них, насколько я знаю, постоянного агента пока нет. А сухой путь действует круглогодично. Будет совсем неплохо, если и их товары можно будет купить круглый год.
— А чем они торгуют? Старший товарищ мне о них говорил только как о покупателях.
— Да так оно и есть! Двадцать лет непрерывной войны не способствуют производству чего-либо, кроме оружия. Но они сбывают сырье — что тебе малоинтересно, и военные трофеи — поскольку король Пенда пока удачлив. Опять же, и над нами тучи сгущаются. Но если повезет — будут трофеи. Стоит подумать, не находишь?
Немайн вздохнула. Вот, казалось бы, всего ничего на ногах — а уже гудят.
— Но о войне мы сможем поговорить и позже. Меня же ожидают хлопоты более приятные. Не покажешь, что у тебя есть из готовых нарядов?
К собственному ее удивлению, наряды оказались не римскими, а камбрийскими — что поделать, торговля готовым платьем вообще не была распространена. Отметила, что фасон, видимо, не новый — молодых девушек в таком видеть приходится редко, а вот замужние дамы похожее носят часто. Немайн припомнила, что в средние века мода вообще ходила поколениями, причем люди в возрасте наряду юности обычно не изменяли. Может, и теперь — новое поветрие? Что ж, древней сиде дозволительно встать над такими предрассудками и напялить, что нравится. Несмотря на похабный разрез на груди. Конечно, подол придется укоротить по росту. У всех платьев, кроме одного: хватит ради прогулки на платформах сестер грабить. Тем более, с собой в новый город удастся прихватить только Эйру.
Вернулась в «Голову» в сопровождении небольшого отряда, во главе с Эмилием. По камбрийскому обычаю пригласила в дом, угостить — но грек уклонился от застолья, заявив, что клиентов не объедает, но если угоден как друг, то навестит в любое иное, удобное хозяевам, время.
Немайн проводила гостя до ворот, вернулась обратно — а там Анна с Эйрой добычу обсуждают. Но свести разговор к делам тряпичным не довелось.
— Вон, — сида, торопливо скинув деревянные подошвы, плюхнулась на циновку, будто ей ноги подрубили, благостно потянулась, — Ту коробку смотрите. Самую тяжелую. Тысяча, и не серебром. Сейчас коротко обсудим условия — вы ведь по-латински плохо понимаете? А потом все вместе пойдем к принцу Рису.
Который гостит на королевском подворье. Впрочем, на этот раз Немайн роста стесняться не стала — уж во время осады холма принц Рис насмотрелся на сиду — и маленькую, и перепачканную, и валящуюся от усталости с ног. А потому — совсем не удивился, когда, не успел он приказать подать кресло, как ушастая уже устроилась на пятках.
— Быстро устаю, — пожаловалась, свесив ушки, и сразу взяла быка за рога, — а еще мне деньги нужны…
Рис разулыбался. Ну не вызывала грозная языческая богиня — правда, крещеная — у него иных чувств, кроме умиления. Да еще, пожалуй, уважения к другу и бойцу, умному и стойкому. Которое просыпается, когда… Когда сида не свешивает уши вот так, к плечам! А теперь — обиженный ребенок, и только!
Так что, едва услышав, что Немайн нужны деньги, принц заявил, что его кошелек в полном распоряжении соратницы.
— Жену позови, — предложила Немайн, — Дело-то у меня большое, а Гваллен твоя — умная. Лишний советчик мне сейчас никак не повредит.
Зачем обижать доброго знакомого? Но кто в левобережьи Туи хозяйственными делами занимается, за месяц походной жизни не догадалась бы только последняя дура! Право, Рис для своих семнадцати лет хорош — храбр, честен, рассудителен и влюблен в жену. И не бешеным пламенем, как можно было бы ожидать от принца, женившегося по любви на фермерской дочке. Чувство Риса ровное и гладкое, как шелк… Вот, и так ведь лучится довольством — а вошла жена, расплылся, как кот, которого с кровати на печку переложили. Гваллен же, подавив желание погладить сиду по головке, что в присутствии учениц было бы совсем уж неуместно, сразу сказала — в обустройство гавани, пристаней и складов вложится. И меньше, чем на половинную долю не согласна, а что до остального…