Но сразу выехать не удалось. Работа, затянувшаяся весна с дождями в первой половине мая и связанные с этим заботы задерживали отъезд. А время шло и неумолимо стирало свежесть и отчетливость следов, и большую часть процесса стирания составляла человеческая деятельность. В Сасово выбраться удалось только 15 мая. И тот же поезд Москва-Вернадовка в то же время подвозит меня к городу, те же справа только позеленевшие луга, на которых, но уже менее заметно, чернеет насыпь воронки. И первые потери фактов, в какой-то степени свидетельствующих об апрельском «взрыве», наблюдаются даже из окна вагона. Летний навес для скота полностью изменился. Вместо покосившегося сооружения под старым шифером просматривалось беловатое, как потом выяснилось, обшитое тесом, капитально отремонтированное помещение под рубероидной кровлей.
И вот я, минуя вокзал, знакомой дорогой направляюсь к воронке. Попытка пройти напрямую лугом опять не удалась. Канава мелиораторов почти до ручья Сасовка превратилась в болото. Пришлось придерживаться старого маршрута - грунтовой дороги вдоль продолжения все той же канавы. Воронка производила теперь грустное впечатление. Отвалы оплыли, были ископаны и истоптаны. Место нахождения селитры тщательно зачищено, по-видимому, бульдозером, мешки из-под селитры отсутствовали, а остатки их валялись все в той же мелиоративной канаве, воды в которой уже не было, но на дне еще сохранился разжиженный ил. На месте бывшей селитры находилась лужа маслянистой коричневато-ржавой воды, вероятно, ее концентрированный раствор. Из трех трещин сохранилась самая большая, но ее ширина с 7 см уменьшилась до 3 см, глубина же составляла около 20 см. остальные оказались засыпанными. Сама воронка, если не считать трещин усыхания, изменилась мало. Внутри нее все также находился остаток холмика и две еще не высохшие лужи. С самой луговины, как и из канавы, вода вся ушла, и на ней выделялись черными оплывшими кочками те комья, которые во время «взрыва» упали в воду. ЛЭП, оборванная с двух сторон, была отремонтирована, провода натянуты и только верхний крюк с изолятором на третьем столбе оставался изогнутым. Комья чернозема, звездообразно разбросанные на лугу, в большинстве своем высохли, осыпались и расслоились. Необычность «взрыва» постепенно стиралась, терялась, уходила в историю.
У воронки, кроме меня, никого не было. И только частое «жужжание» самолетов нарушало мое утреннее уединение. Именно теперь я обратил внимание на то, что самолетов над Сасовом летает много, и даже где-то в половине восьмого провел пятиминутный подсчет их появления. За пять минут через луговину проследовало семь самолетов типа АН-2 и два учебных самолета гражданской авиации. Выходит, к «пению» воздушных моторов сасовцы привыкли основательно.
Обследование наклона столбов, а следовало обследовать столбы с №2 по №8 (рис. 1), я начал со столба №3. Во-первых, это был как раз тот столб, у которого в первый раз я обнаружил зазор между поверхностью почвы и телом столба. Во-вторых, с него отходило ответвление на город. Увы, зазора не существовало, все провода были натянуты и линия восстановлена. Поскольку вокруг столбов никаких следов машин-автовышек обнаружено не было, следовал вывод, что на столб поднимались электрики, и они могли затоптать зазор. Второе - зазор исчез от намокания почвы (всю предыдущую неделю шли дожди). Осмотр столбов № 4 и № 5 дал тот же результат. Но столб № 4 в своем движении был ограничен вмороженным в землю упором, а № 5 находился на расстоянии двухсот с небольшим метров от центра воронки и удерживался проводами, протянутыми от города. На всех трех столбах над поверхностью не наблюдалось заметного раскрытия трещин и сколов бетона.