Только успел подумать, что речка слишком спокойная и предсказуемая, как за поворотом нас вынесло на каменистую равнину. Вода с шумом переливалась через камни, которые в изобилии устилали дно.
– Осторожней! – закричал Евген, и мы неожиданно ловко лавировали между препятствиями.
Опасный участок закончился так же неожиданно, как и начался. Течение стало заметно ровнее, замедлилось, и стало возможно перевести дух.
– Слушай, а прикольно! – Евген повернулся ко мне с сияющей улыбкой и лихорадочно блестящими глазами, ему определенно нравилось происходящее, да в целом и мне тоже. Пощекотали нервы, получили дозу позитива, можно ехать дальше.
– Ага, неплохо, – согласился я, выправляя лодку: она развернулась боком от неосторожного движения весла, когда Евген обернулся назад.
– Скучный ты, – заявил он и отвернулся, – а у меня душа поет! А-а-о-о-ы-ы-ы-и! – взвыл Евген, малопохоже пытаясь изобразить нечто тирольское.
Не дождавшись с моей стороны комментариев, он замолчал, но продолжал что-то гудеть себе под нос. Душа, видать, успокаиваться не спешила.
– Бандита на тебя нет, – я не удержался и поддел певца, – он бы оценил и даже спел бы с тобой дуэтом.
– Надо было взять собачатинку, – согласился Евген и снова развернул лодку поперек течения, обернувшись, – он бы радостно бежал по берегу и создавал шумовой фон. А то от этой тишины уши закладывает.
– За дорогой следи, – посоветовал я, возвращая наше плавсредство в исходное положение.
– Ой да ладно, тут хоть задом наперед, хоть передом назад, все едино.
– Сегодня восьмое сентября, – на всякий случай напомнил я.
– Заладил, – с досадой произнес Евген и отвернулся, – мы, может, даем пинка судьбе и изменяем свою карму, не прячась за толстыми стенами от предначертанного. Встречаем все ее капризы с улыбкой и лихо парируем удары!
– Евген, у меня только один вопрос…
– Да? – он снова обернулся.
– Что ты курил, чтобы нести такую ахинею?
– Это правда, между прочим! И что сразу курил!
– Нюхал? Пил? В любом случае избыток пафоса в твоих речах настораживает. Или просто переобщался с Николаем, и он тебе мозги свернул?
– Блять, ну ты сам рассуди логически! Каждую осень мы ожидаем с душевным трепетом и пытаемся пережить ее с минимальными потерями. Так не пора ли сделать все наоборот? Встречать удары судьбы с открытым забралом…
– И получить боевым топором по ебалу, – закончил я гениальную мысль. Евген запнулся и заржал, запрокинув голову и беспорядочно стуча веслами по воде.
– Осторожней, черт! – я пихнул его в спину. – Весла подними!
Мы метров триста проплыли спиной вперед. Течение никак не давало развернуть лодчонку носом. Оно, конечно, было и на самом деле неважно, но передвигаться передом как-то все же привычнее.
Еще пару часов мы наслаждались неспешным плаванием по ставшей заметно шире речке и делали вид, что управляем надувным суденышком, опуская в воду весло то с одной стороны лодки, то с другой. Горы постепенно подступали ближе, наступали на русло, вытягивали к нему свои подножия, вызывая почему-то ассоциации с чьим-то конечностями. Что уж там в мозгах так срабатывало, не знаю, но светло-серые, почти белые уступы, местами подходившие к воде вплотную, на самом деле казались лапами огромного зверя, до поры до времени притаившегося и поджидающего добычу.
Солнце то пряталось за вершинами гор, то вновь выкатывалось и слепило глаза, рассыпая миллионы ярких бликов по воде и пуская солнечные зайчики сквозь густую листву.
– Димон! – Евген обернулся ко мне с выражением полного восторга на лице. – Красота-то какая, а!
– Суши весла! – рявкнул я. Евген как всегда был в своем репертуаре: оборачивался, но весло из воды не вынимал.
– Чего?
Пока он соображал, в чем дело, я попытался немного изменить траекторию движения – впереди был довольно большой камень, натыкаться на который как-то совершенно не хотелось. Евген недовольно отвернулся и неловко взмахнул веслом. С его подачи мы прямым ходом врезались в каменюку, лодка встала на дыбы и перевернулась. Сообразить, что произошло, удалось, уже только барахтаясь в довольно прохладной воде.
– Лодку держи! – командовал Евген, пытаясь поймать вывалившееся в воду имущество.
С четверть часа мы играли с рекой в салки-догонялки. Ладно, лодку удалось вытащить на берег достаточно быстро, а вот мешки она никак не хотела отдавать, пришлось побегать, но победа досталась нам. Жаль было только, что один плотный мешок в пылу борьбы развязался, и мы долго выжимали напитавшийся водой спальник.
– Черт! – Евген стянул с себя спасжилет и рубашку. – Переодеться-то не во что!
– Костер сейчас разведем и высушимся, – я не видел проблемы в мокрой одежде. Не зима, чай. День довольно теплый, легкий ветерок поможет шмоткам быстрее просохнуть.
Заниматься заготовкой дров в одних мокрых плавках оказалось неожиданно холодно. Ветерок, казавшийся ласковым и приятным, когда на тебе надето хоть что-то, внезапно перестал быть таковым, стоило только подставить ему голые бока. Евген воткнул у разведенного огня несколько прутьев и развесил сушиться одежду.
– Особого приглашения ждешь? – буркнул он, стягивая плавки, и тоже пристроил их на поперечине.
Особого или нет, я не знал, но расхаживать голяком было как-то неловко. Евгена я, конечно, не стеснялся, но почему-то казалось, что где-то рядом есть дорога, по которой ходят люди, или вообще вон за тем уступом целое селение, и сейчас сюда набежит десяток рыбаков. С кольями.
Пока я нервно оглядывался и размышлял, снимать трусы или не стоит и они высохнут на мне, Евген расстелил спальный мешок.
– Имей в виду, в мокрых плавках не пущу, – сказал он и забрался внутрь.
Делать было нечего, пришлось повесить свои полосатые рядом с его синими и залезть следом.
Спальный мешок ожидаемо был тесным. Евген вытянулся в струнку и терпеливо ждал, пока я устроюсь рядом. Я честно пытался отодвинуться как можно дальше, но спальник не был предназначен для двоих, мы оказались лицом к лицу практически в интимной близости. Кожа у Евгена оказалась теплой, что моему подмерзшему организму показалось очень приятным. Я пошевелился и постарался отклячить задницу так, чтобы друг не подумал чего лишнего на непредсказуемые реакции тела. Лицо Евгена стало сильно задумчивым. В нем проявилась некая одухотворенность и мучительные сомнения. Он тоже подергался в попытке увеличить дистанцию. Теперь стала понятна его задумчивость.
– Я пойду у костра посижу, – попытался сбежать он.
– Лежи уж, – удержал я его и лег прямо, – тепло стало, вот и…
Евген, вместо того, чтобы благоразумно промолчать или заговорить на актуальнейшую во все времена погодную тему, радостно заулыбался:
– У тебя тоже? – и как будто мало ему было ощущений от трущихся друг о друга стоячих членов, потрогал их рукой.
Я задумчиво посмотрел на довольную физиономию друга и решил отплатить той же монетой – накрыл его руку своей. Он ошарашено посмотрел на меня, сглотнул и рефлекторно сжал кулак вокруг обоих стволов.
– Евген, – предупредил я, но он не внял. Прикрыл глаза, заливаясь жарким румянцем, нервно облизал губы и сделал пару медленных движений ладонью вверх-вниз.
Жар, идущий снизу, как пожар охватил меня мгновенно. Влажные губы Евгена, которые он еще провокационно облизывал, вряд ли соображая, что делает, манили, и я впился в них жестким поцелуем. Он дернул бедрами, жалобно застонал и решительно стал дрочить нам обоим. Я тоже прикрыл глаза, отдаваясь на волю новым, но чертовски приятным ощущениям. Я не думал о том, как называется то, что мы сейчас делаем, не навешивал ярлыков и не считал, что происходящее делает нас хуже или как-то может отразиться на нашей дружбе. Мы столько лет были вместе, что даже общий сексуальный опыт вряд ли мог что-то изменить. Зато здесь и сейчас нам обоим было просто отлично.