преображается, словно лучик света по нему пробегает.- Вот, что тебе скажу, сынок,-
хихикнула она,- можешь заходить просто так, без всяких подарков, ты их нам сейчас с
лихвой дал, я даже себя молодой почувствовала. А насчёт волков я у неё сама спрошу,-
неожиданно она гладит меня по голове.- Какой хороший мальчик. Вот, что я подумала, переберёмся мы в твою баню. Надеюсь, она у тебя есть?- она, не мигая, смотрит на меня.
- Недавно папа построил на даче,- хвалюсь я.
- Из дерева?- строго вопрошает банник, видимо ему понравилась идея жены.
- Из дерева,- киваю я.
- Вот тебе подарок, Кирюша,- банник протягивает мне странный медальон –
миниатюрный веник из тоненьких прутиков,- опустишь в росу, встряхнешь, бодрость, и
небывалая сила сразу вольются в тело.
- Спасибо,- вновь благодарю я,- а мне даже нечего вам дать. Вот, что, возьмите мою
кольчугу!
- Нет, она из металла, всё тело сожжёт,- смеётся банник.- Не переживай, для нас лучшим
подарком будет перебраться от этих топей в нормальное человеческое жильё. Каждую
ночь ностальгия мучает, раньше мы у купца одного жили, да извела его Баба-Яга и к себе
нас забрала. Ты ведь, приглашаешь нас?- хмурится он.
- Конечно,- не задумываясь, говорю я.
- Тогда по рукам,- он протягивает толстую, всю в шерсти ладонь.
С опаской жму её, и искорки пробегают по нашим пальцам.
- Всё, договор заключён,- с облегчением вздыхает банник. А я не знаю, хорошо это или
плохо.
Банник и обдериха как-то незаметно исчезают, а я наконец-то привожу сметенные
мысли в порядок. Оно конечно положение не аховое, но у меня появились если не друзья, то союзники. В какой-то мере замаячил шанс выбраться из владений страшной старухи.
В предбаннике одеваюсь в чистые одежды, перепоясываюсь волшебной верёвочкой
и выхожу во двор в тот момент, когда Баба-Яга заканчивает загонять в загон ужасных
гусей. В сарае звякает цепь, медведь тяжело вздохнул, переворачиваясь с боку на бок, из
глубины топей донёсся хохот кикиморы, филин ухнул, щёлкнул клювом и повернул в мою
сторону голову. Я под постоянным присмотром, вероятно, помимо филина есть и другие
кто за мной приглядывают. Стайка летучих мышей нахально проносится у самого лица, и
я почувствовал злобное внимание с их стороны.
Баба-Яга шумно нюхает воздух, чует меня, оборачивается через плечо, затем
ковыляет ко мне, опираясь на растрёпанную метлу.
- Как тебе баня, Кирюша?- она смотрит на меня, улыбается, но глаза злющие, словно у
бешеной собаки.
- Спасибо, бабушка,- кротко отвечаю я.
- Банник с обдерихой не обежали?- в её голосе столько яду, что я едва не отравился.
- Да так,- неопределённо говорю ей,- сильно друг другу не мешали.
- Что выспрашивали?- старуха цепко держит меня на прицеле своих холодных глаз.
- Ничего неопределённого,- осторожно говорю я,- за чёрную курицу и хлеб с солью
благодарили.
- С ними надо быть вежливыми, если, что не по ним будет, с живого кожу стянут, в печь
затолкнут. Нраву они дикого и необузданного, живут старыми традициями и не приемлют
ничего нового. А сейчас, Кирюша, иди в дом, покушаешь, а завтра старушке поможешь, эти две бочки,- указывает она огромные бадьи литров на тысячу каждая,- наполнишь
водой из колодца, а если до обеда управишься – наколи дровишки, но сначала тот
столетний дуб спили, а затем его на дрова и пусти. Вот, впрочем, и вся работа,- разводит
она руки,- успеешь к вечеру сделать, можешь уходить, неволить тебя больше не буду,-
ехидно посмеивается она, жуя нижними зубами верхнюю губу.
С неудовольствием смотрю на вредную старуху, но словно спотыкаюсь об её
людоедский взгляд и поспешно говорю:- Буду стараться, бабушка, но невольно бросаю
взгляд за ограду из человеческих костей, там моя свобода, вот только выбраться
необходимо до того как она решит меня сожрать.
- Вот эти слова мне по душе,- хвалит она меня,- надо хорошо работать и хорошо кушать. С
этими словами она тихонько подталкивает меня метлой к дому, но этого было достаточно, чтоб я влетел в дверь как снаряд, брошенный из пращи.
Чёрный кот, но не такой ухоженный, как у Антонины Фёдоровны, яростно зашипел
и хотел вцепиться мне в лицо, но получает между глаз метлою.
- Как гостей встречаешь, Василий!- грозно крикнула Баба-Яга и с милой улыбкой
обращается ко мне,- разбойник, недавно рысь так искусал, едва живая убежала. У Василия
когти железные, а зубы острые и колдовать умеет, правда чуть-чуть,- ухмыляется она.
Кот, вздыбив шерсть, метнулся боком под кровать и злобно рычит, словно тигр.
- Скоро успокоится и даже играть с тобой будет … в кошки-мышки,- злобно хихикнула
старуха.
Баба-Яга усаживает меня за стол. На удивление всё вкусно и питательно, только
боюсь спрашивать, из чего приготовлены блюда. Смутно догадываюсь, супчик с лапшой
не из курицы. Нечто вроде лягушачьей лапки выудил из тарелки и, закрыв глаза,
проглотил. Если сильно не придираться, вполне достойно, французы, ведь, едят, а ещё
деликатесом считают. Запечённый в углях уж, несколько подкачал – жестковат, надо было
его ещё слегка пропечь. Но чай на душистых травах, с пирогами и диким мёдом, выше
всяких похвал. С удовлетворением отметил про себя – жить можно.
- А что, бабушка, давно здесь живёте?- интересуюсь я, схватив крендель с маком и, наслаждаюсь, запивая его чаем.
- Сколько себя помню, столько и живу,- старуха неожиданно взгрустнула.- В своё время
от Ивана Грозного скрывалась в этих лесах. Тогда я была ещё совсем юной девочкой, не
более трёхсот лет набежало. С матерью смогли пробраться в самый центр топей,
соорудили магическую защиту, вошли в контакт с местными и зажили более-менее. Вот
только в один из дней появился необычный странник, как обычно хотели извести его, но
зубы об него едва не сломали, великим колдуном оказался. Но он нас не стал убивать, а
взамен на жизнь заставил Путь охранять от не прошеных гостей.
- А что за Путь?- мне так интересно, что даже забыл очередной раз взять крендель с
маком.
- Путь к Волшебной Книге о Начале и Конце Мира,- с грустью изрекает она.
- Так значит вы Хранитель?- поперхнулся я чаем.
- О, оказывается кто ты, не простой путник,- с интересом глянула на меня старуха,- тоже
за Волшебной Книгой пришёл. Что-то в последнее время зачистили к моим топям
непрошеные гости. Вот недавно мужчина приходил, справится с ним, не смогла, героем
оказался. С героями всегда сложно, им благоволят боги,- тяжко вздыхает Баба-Яга,-
пришлось указать дорогу, иначе изрубил бы меня топором, но направила его через центр
топей, где на дне трясины живёт моя мать, надеюсь, за ногу его поймает, или уже
поймала,- мстительно заявляет она, с неудовольствием почесав нижними зубами
крючковатый нос.- А зачем тебе, внучок, эта Книга, великим колдуном хочешь стать?-
ехидно улыбается она.
- Нет, бабушка, Книга мне не нужна … просто тот герой … отец моей подруги … я
обещал помочь ей найти его. Ведь без родителей плохо, верно, бабушка?- я заглянул в её
глаза, но увидел пропасть, словно её взгляд и есть самая глубокая трясина в мире.
- А я вот рада, что не живу с матерью,- неопределённо говорит Баба-Яга,- в последнее
время она стала страдать слабоумием и старческим маразмом. Представляешь, меня
хотела утопить!
- А она тоже Хранитель?- содрогнулся я, представив, что и к ней придётся идти.
- Нет, она просто там живёт, очень редко выходит на поверхность, пошарит-пошарит
рукой, схватит зазевавшегося путника и на дно, а там съест в покое и уединении. В
последнее время она сильно сдала, недолго ей осталось, через каких-то лет триста отойдёт