Внизу меня встретила практически опустошенная ваза с фруктами и развалившаяся в кресле Юи-юи.
— Ходят тихо, — сообщила она. — Принесли, — кивнула в сторону вазы. — Мне?
— Тебе, — согласился я, отметив про себя, что хотелось бы узнать до какого размера собирается расти эта милаха.
— А наверх они не поднимались? — решил уточнить наличие преследующего запаха.
— Нет, — вазу ставить, быстро уходить.
— Значит так, — я тоже пойду позавтракаю. А скажи-ка мне, дорогая, тебя могут видеть? А то, мало ли, может здесь все возможно.
Спрашивая у трансформонта о ее статусе под защитой необычного купола, я преследовал две цели.
Быть уверенным, что она не напугает проявившись во всей красе впечатлительных барышень, отправившись инспектировать свалившееся на ее голову разнообразие и проверить предположение о том, что данное место находится не в Верхнем мире.
Сомнения о необычности расположения этого места ощущались скорее интуитивно, да и то, с очень большой натяжкой, я мог признаться самому себе, что это не паранойя.
— Надо быть твердой? — округлила она свои огромные глаза.
— Твердой — видимой? — решил уточнить у нее одно и тоже мы имеем в виду, или твердость в ее случае заключается в чем-то другом, а не в физической оболочке.
— Твердой!!! — она махнула в мою сторону маленькой лапкой и превратилась в барельеф, которыми чаще всего украшали готические замки.
Если до этого я еще надеялся, что она останется белой и пушистой, то теперь обреченно взирал на лежащую каменную гаргулью, чутко отслеживающую мимику моего лица горящими желтыми глазами.
— Это маскировка? — решил все же уточнить.
Она перетекла в свою привычную форму.
— Все видеть меня, не обращать внимания. Ты видеть — маленький. Я буду большой, не твердой.
Я поморгал, пытаясь проследить цепочку истории.
— Ты хочешь сказать, что сможешь наблюдать с крыши все происходящее в этом месте, и если кто-то чужой обратит на тебя внимание, то увидят вот ту лежащую каменную штуковину?
— Да, да, можно?
— Можно. — Согласился, понимая, что удержать я ее все равно не сумею.
— А вот это твердое, это маленькое изображение того, каким ты станешь большой?
— Крылья — во, развела она лапки в стороны, когти — да! Красивая — закатила глазки под потолок. — И сильная.
Я рассматривал меховой шарик размышляя каким образом он превратится в чудовище, нарисованное гордой Юи-юи. А затем принял единственно верное решение — зачем думать, как, если это произойдет без нашего участия и нам только предстоит наблюдать за необычной трансформацией нереального существа.
С этой мыслью и покинул собственные апартаменты, облачившись в привычную одежду кочевников.
Сколько человек может поступить на экспериментальный факультет?
Я всегда задавал себе вопрос, как рождаются новые направления в науке, и кто идет за первопроходцем. Если есть факультет в Высшей школе, значит и изобретателей на нем не один. Да и ради трех, я думаю, не стали городить огород. За время нашего путешествия на тихоходе я каких-то значительно значимых событий не видел, кочевники живут по своим незыблемым законам не одно тысячелетие.
Проявлений магии, тоже не обнаружил, хотя Кирка и могла проворачивать совсем мизерные воздействия. Вот Анна была не столь проста. Откуда у нее возможности не доступные остальным?
Слишком необычно, слишком запутанно.
Зиготы присутствовали и в столовой. Эта пара полупрозрачных существ более всего напоминающих земных привидений, были хозяевами трапезной для преподавательского состава.
Зайдя в помещение, я тут же был окликнут Сома и Анной, сидящими за одним из столов. В другом конце сидел кто-то одетый в черное, а рядом со столом, за который меня звали, завтракали две худеньких девушки.
Они оглянулись на окрик Сома и рассмотрев меня рассыпались хрустальным смехом.
Анна закатила глаза под потолок и похлопала ладонью на соседний стул.
— Это сестры — близняшки, — прошептала на ухо. — Ведут факультет «Рук творчество» и делят часы пополам.
— Ширли и Мирли, — разрешите представить вам куратора исследовательского факультета, господина Амира!
Девушки расплылись в улыбке и пропели в унисон — очень приятно познакомится, Ширли, — кивнула одна, — Мирли, — вторила первой ее сестрица.
«Они даже пахли одинаково», — сообщил Лев внутри меня.
Окинув взглядом стол перед Анной и Сома, вопросительно приподнял бровь. Женщина завтракала кашей с россыпью свежих ягод, Сома же явно прикончил яичницу, исходя из желтых разводах на его тарелке и теперь пил кофе со сдобным пирогом.