— Тот самый носовой платочек, о котором вы говорили?
— Шутки — шутками, а тряпица в самом деле прелюбопытная, — сказал Ахмеров.
Они оба вышли из тени, склонились над пнем, где на разостланном лоскуте блестело кольцо.
— Ткань какая-то... оберточная, что ли? — проговорил Негорелов. — Я такой не встречал. Не полотно и даже не бязь. Вроде как грубая марля, а?
— Да, ткань, действительно, упаковочная. Из каких-то обрывков толстых нитей сделана. Домотканая, что ли?
Теплый ветерок налетел на поляну, поднял и загнул уголок лоскутка. Капитан Ахмеров встрепенулся.
— Семен Назарович, тут буква... Смотрите. Видите?
— Это вам уже кажется...
— Да нет же!
Ахмеров не достал — выхватил из кармана лупу, навел ее на загнутый уголок полотна.
— Вот, смотрите...
Теперь и Негорелов видел какие-то буквы. Вернее, следы букв, написанных когда-то «химическим» карандашом. Но с тех пор, как выведены эти буквы, ткань, видимо, стирали. Прочесть что-либо было невозможно.
— Отправим в лабораторию, — сказал Ахмеров. — Может быть, этот лоскуток что-нибудь прояснит.
«Место совершения преступления», как принято говорить на языке юристов, Ахмерова больше не интересовало. Мысленно он был уже в своем кабинете и читал чудом проявленные слова на лоскутке белой материи.
Собственно, так оно вскоре и случилось. Вместе со следователем прокуратуры Салимовым они вертели «проявленный» в лаборатории лоскут и так, и этак.
Лоскуток «заговорил». Он дал в руки следствию два четко написанных слова: «Самарканд» и «Нестерук».
Видимо, это был обратный адрес на посылке. Все остальное было оторвано и не потому, что люди хотели скрыть адреса и фамилии, а потому, что это просто был обрывок ткани, лоскуток ее.
Итак, «Самарканд, Нестерук». Фамилия, как назло, такая, что и не определишь — убийце или убитой женщине принадлежит лоскуток ткани.
— Я еду в Самарканд, — заявил, не задумываясь, Ахмеров.
— Хорошо, — согласился Салимов. — Надеюсь, привезете для прокуратуры точные данные.
— Пока об этом еще рано. Сколько в Самарканде Нестеруков? И ведь все они могут оказаться совершенно непричастными к делу. Представляете такой вариант: кто-то в каком-то городе получил от Нестеруков посылку, тут же, на почте, торопливо вскрыл ее, а оберточную ткань небрежно бросил в корзину для мусора. А другой человек, экономный и скуповатый, дождался, когда получатель уйдет, вынул ткань из корзины, принес домой, отстирал, отутюжил и пустил в дело.
— В какое? — улыбнулся Салимов, восхищенный фантазией Ахмерова.
— Ну, я не знаю, в какое. Мог снова употребить для обшивки посылки.
— Тогда вам незачем ехать в Самарканд.
— Как же? Нестерук-то ведь там...
— Ткань эта называется карбоз. Это наше, местное ее название. Изготовляют ее из самых бросовых остатков хлопка, и идет карбоз на упаковку хлопковых кип. Ну, иногда ее и продают как упаковочную...
Такую информацию о найденном в лесу под Бугульмой лоскутке ткани получил Ахмеров, когда прибыл в Самарканд.
Сотрудники местного уголовного розыска наперебой стали приглашать гостя в чайхану, посмотреть мавзолей Гур-Эмир, побывать на шумном самаркандском базаре.
— Вот если мне совсем не повезет, я все это увижу, — ответил Ахмеров. — Тогда будет много свободного времени, да и настроение такое, что только ходить в мавзолей Гур-Эмир.
Самаркандцы посмеялись над шуткой капитана и заверили, что помогут ему отыскать нужного Нестерука так быстро, что он с радостью пойдет и в чайхану, и в мавзолей, и всегда с удовольствием будет вспоминать их город.
В Самарканде жило тридцать две семьи Нестеруков. Ахмеров не ожидал, что людей со столь редкой фамилией так много в одном городе. Когда-то с Украины до этих жарких, виноградных мест добрался первый Нестерук. То ли все другие Нестеруки — потомки того первого, то ли вслед за ним приезжали в Самарканд все новые Нестеруки. Но это не так уж важно.
Важно узнать — кто из Нестеруков опознает убитую женщину. И если опознает — сможет ли объяснить, как она очутилась в лесу возле поселка крохотной станции Ютаза, что неподалеку от Бугульмы?
Не станешь же для этого всех самаркандских Нестеруков вызывать в милицию. Вызов в милицию — не приглашение в театр. Вызов всегда настораживает. А настороженный человек не сразу станет откровенным. Для него самое простое дело сказать: «Не знаю» — и избежать возможных хлопотных последствий.
Нет, тут требовалось проявить максимум терпения, осторожности, такта.
И, заручившись адресами всех самаркандских Нестеруков, капитан Ахмеров надел гражданский костюм и стал не спеша встречаться и беседовать с каждым из тридцати двух человек, носивших фамилию, написанную на выстиранном лоскутке карбоза.