– Ты это пыталась забыть, не так ли? – сказала Аорнида, улыбаясь мне, когда я запустила пятерню в спутанные патлы.
Мое сердце тяжело и часто бухало, страх и боль утраты скрутили в узел все мышцы и притупили ощущения. Я попыталась схватить ее за глотку, но мои пальцы сомкнулись в пустоте, и я разбила кулак о стенку кабины. Я выругалась и пнула стену.
– С тобой все в порядке, Четверг? – окликнула меня Пруденс, связистка Уэссекской танковой из соседней кабинки. – Мне сказали, что ты возвращалась. Это правда?
– Да, правда! – встряла Аорнида. – И уйдет снова прямо сейчас!
Душевая кабина растворилась, и мы снова оказались на поле боя, направляясь к кучам покореженного железа в пыли и дыму.
– Отлично! – счастливо потерла руки сестра Аида. – До рассвета успеем еще раз восемь, как минимум. Ну что, возненавидела возвращения?
Я остановила машину у разбитого танка и перетащила туда раненых.
– Эй, Четверг! – послышался знакомый мужской голос.
Я открыла глаза и посмотрела на солдата с разбитым в кровь лицом, которому оставалось жить меньше десяти секунд. Но это был не Антон – это был другой офицер, тот, которого я видела раньше и который мне нравился.
– Четверг! – громко сказала бабушка. – Четверг, просыпайся!
Я лежала в своей постели в «Сандерленде», обливаясь потом. Мне хотелось, чтобы все это оказалось просто дурным сном, – но это и был дурной сон, причем самый дурной, какой только можно придумать.
– Антон не погиб, – зачастила я. – Он не погиб в Крыму, это был другой человек, и его тут нет, потому что он погиб, а я все думала, что его стерла Хроностража, но они не…
– Четверг! – прикрикнула на меня бабушка. – Четверг, все было не так. Аорнида пытается запутать твои воспоминания. Антон погиб в той атаке.
– Нет, это был другой…
– Лондэн?
Но это имя мало что говорило мне. Бабушка рассказала мне об Аорниде, Лондэне и мнемоморфах, и хотя я понимала ее слова, но никак не могла до конца поверить ей. В конце концов, я видела гибель Лондэна собственными глазами!
– Ба, – сказала я, – у тебя опять твои… «затмения»?
– Нет, – ответила она. – Вовсе нет.
Но голосу ее недоставало прежней уверенности. Она написала на моей руке фломастером имя «Лондэн», и я уснула, думая, чего же хотел Антон, и о короткой страстной любви к лейтенанту, настигшей меня в Крыму, к тому самому лейтенанту, имени которого я не помнила. К тому, что погиб в той атаке.
Глава 23
Заседание беллетриции номер 40320
Ньюхена похоронили в Текстовом море. Были только приглашенные, так что Хэвишем присутствовала, а я нет. Места Перкинса и Ньюхена заняли генераты класса А9 и некоторое время изображали их в продолжениях – дешевых книжечках в бумажном переплете из серии «книга месяца». Когда тело Ньюхена погрузили в море, где оно рассыпалось на буквы, Глашатай прозвонил в свой колокольчик и произнес краткую надгробную речь в честь обоих. По мнению Хэвишем, вышло очень трогательно. Но главная ирония заключалась в том, что подарочное издание сериала о Перкинсе и Ньюхене уже готовилось, однако ни один из них об этом так и не узнал.
Все утро я чувствовала себя усталой и выжатой как лимон. Когда я встала, бабушка еще крепко спала и громко храпела, держа на коленях Пиквик. Я сварила кофе и сидела на кухне, читая «Подвижную литеру» и чувствуя себя из рук вон плохо, когда в дверь тихо постучали. Я слишком резко подняла голову, и в висках сразу же болезненно засвербило.
– Да? – откликнулась я.
– Это доктор Фнорп, наставник Лолы и Рэндольфа.
Я открыла дверь, проверила удостоверение и впустила его. Это был очень высокий человечек. У него были темные блондинистые волосы. Он говорил с заметным акцентом совершенно чисто и абсолютно незаметно прихрамывал. Он был генератом генератов – всем для всех.
– Кофе?
– Спасибо, – ответил он и добавил: – Ах-ха! – когда увидел, какую статью я читаю. – С каждым годом все больше номинаций!
Речь шла о Букверовской премии, которую, как я уже говорила, спонсировала программа СуперСлово™.
– Самый тупой шекспировский персонаж, – прочел он. – Эту получит Отелло, как пить дать. Вы собираетесь на церемонию?
– Меня просили представлять одну из номинаций, – ответила я. – Похоже, это единственная привилегия, которая полагается новоиспеченному беллетрицейскому.
– Да что вы говорите? – отозвался он. – Впервые будут присутствовать все генераты. Придется объявить в колледже выходной.
– Чем я могу вам помочь?
– Понимаете, – начал он, – Лола на этой неделе каждый день опаздывает, постоянно болтает в классе, сбивает с пути других девушек, курит, ругается, попалась на попытке изготовить самогон в школьной лаборатории. Она не уважает начальство и переспала почти со всеми одноклассниками.
– Ужас какой! – сказала я. – И что нам делать?
– Делать? – ответил Фнорп. – Ничего мы делать не будем. Лола замечательно получилась, так здорово, что мы готовим ее на главную роль в «Девушки начинают первыми», романтической комедии листов на тридцать. На самом деле меня тревожит Рэндольф.
– Понятно… А в чем дело?
– Видите ли, он слишком несерьезно относится к обучению. Он неглуп – я мог бы перевести его в А4, будь он чуть повнимательнее. Привлекательная внешность может стоить ему карьеры. Будучи пятидесяти лет с небольшим и принадлежа к архетипу «утонченный середняк», он, как мне кажется, считает, что ему не нужно особенной глубины. Он думает, что обойдется хорошим описательным пассажем при появлении и сможет потом бить баклуши.
– И все это из-за…
– Я просто хочу добиться для него лучшей участи, – вздохнул доктор Фнорп, который, несомненно, искренне болел за своих учеников. – Он дважды провалил экзамены на категорию В. Еще один провал – и он останется всего лишь проходным персонажем с парой реплик, да и то если повезет.
– Может, он этого и хочет, – предположила я. – Не всем же становиться А – просто места не хватит.
– Вот в этом беда нашей системы, – с горечью сказал доктор Фнорп. – Будь второстепенные персонажи глубже, это обогатило бы литературу в целом. Я хочу, чтобы мои студенты вдохнули жизнь уже в персонажи категории С.
Я поняла его. Даже при моем относительном невежестве я ощущала нехватку полнокровных персонажей. Беда в том, что из соображений экономии Совет жанров уже более тридцати лет проводил политику минимальных требований к генератам.
– Они боятся мятежа, – тихо сказал доктор. – СЖ выгодно, чтобы генераты оставались тупыми. Простаками легко управлять, но ведь все это за счет Книгомирья!
– Так чего вы от меня хотите?
– Ну, – вздохнул Фнорп, допивая кофе, – поговорите с Рэндольфом и посмотрите, не удастся ли вам повлиять на него. Постарайтесь выяснить, с чего он так уперся.
Я обещала попробовать и проводила его до двери.
Рэндольфа я обнаружила спящим в обнимку с подушкой. Лола по-прежнему торчала у Немо. Ее фотография стояла на столике рядом с кроватью. Нерадивый генерат тихонько посапывал. Я крадучись вышла и постучала в дверь.
– Вйдитьххх, – послышался сонный голос.
– Мне надо прогнать один из моторов, – сказала я. – Вы мне не поможете?
Послышался грохот – он скатился с постели. Я улыбнулась и с чашкой кофе в руке поднялась на палубу.
Мэри просила меня периодически прогонять третий мотор и написала памятку, как это делать. Я не умела летать, но в моторах кое-что смыслила, просто мне требовался повод для разговора с Рэндольфом. Я села в кресло пилота и бросила взгляд вдоль крыла на мотор. Кожух отсутствовал, и большая «звезда» мотора была покрыта маслом и грязью. Дождей здесь не бывало, что имело свои преимущества, хотя и вещи тут не старились, так что ничего не случилось бы, если бы их полило водичкой. Я сверилась с памяткой. Мотор сначала полагалось запустить вручную, а мне это не слишком улыбалось, поэтому я выгнала на крыло слегка недовольного Рэндольфа.