– И сколько раз? – спросил генерат, вращая мотор при помощи пропущенной через кожух заводной рукоятки.
– Двух должно хватить, – ответила я, и через десять минут он вернулся, распаренный и взмокший от усилий.
– А теперь что?
Он вдруг заинтересовался процессом. В конце концов, заводить большие звездообразные двигатели – типично мужское занятие.
– Прочти, – сказала я, передавая ему памятку.
– «Включить подачу топлива, не включая зажигания», – прочел он.
– Сделано.
– «Выставить винт на полный шаг и приоткрыть дроссель на дюйм».
Я сражалась с соответствующими рычагами, торчащими из маленького гнезда в центральной консоли.
– Готово. Тут утром мистер Фнорп заходил.
– «Открыть жалюзи карбюратора, выставить смесь на холостой ход». И чего этот старый хрен говорил?
Я открыла жалюзи и потянула рычаг подачи смеси.
– Он сказал, что ты мог бы показать себя куда лучше, чем сейчас. Что дальше?
– «Включить топливный насос и ждать, пока не погаснет сигнальная лампочка».
– Как думаешь, где тумблер?
Мы нашли его – он как-то неудачно располагался у нас над головой позади приборной доски. Рэндольф включил насос.
– Не хочу быть глубоким персонажем, – сказал он. – Для счастья мне вполне хватило бы роли наставника средних лет или чего-нибудь в этом роде, но только в «Девушки начинают первыми».
– Это не тот роман, в котором будет работать Лола?
– Да? – ответил он, неумело изображая удивление. – Я и не знал.
– Ладно, – сказала я, когда топливо пошло и лампочка загорелась, – теперь что?
– «Установить переключатель на нужный мотор и качать ручную помпу, пока система подачи топлива не заполнится».
Я медленно принялась качать помпу. В воздухе запахло авиационным бензином.
– Что это у вас с Лолой за любовь-ненависть?
– О, с этим покончено, – отмахнулся он. – Она встречается с каким-то парнем на занятиях по классу главных персонажей.
Я перестала поворачивать тумблер, когда ощутила сопротивление.
– Так. Давление в системе есть. Что дальше?
– «Включить зажигание и пусковую катушку зажигания».
– Готово.
– «Нажать стартер и, когда мотор заработает, включить зажигание». А смысл?
– Посмотрим.
Я нажала кнопку стартера, и винт начал медленно вращаться. Рэндольф включил зажигание, мотор чихнул, потом еще раз, выпустив большое черное облако дыма. Несколько водяных птиц, кормившихся на мелководье, взмыли в воздух, когда мотор вроде бы заглох, затем снова пошел и затарахтел уже более равномерно, отзываясь в корпусе глухим рычанием, стонами и скрипом. Я отпустила стартовую кнопку, а Рэндольф – заводную ручку. Мотор вышел на стабильный уровень, я переключила его на режим автоматического обогащения смеси, давление масла начало подниматься. Я сбросила газ и улыбнулась Рэндольфу, который тоже ответил мне улыбкой.
– Ты встречаешься с кем-нибудь? – спросила я.
– Нет.
Он посмотрел на меня своими огромными глазами и помрачнел. Когда мы встретились впервые, он был пустой оболочкой с картонным лицом и неопределенными чертами. Теперь передо мной стоял мужчина лет пятидесяти с эмоциональной уязвимостью пятнадцатилетнего подростка.
– Я не могу представить себе жизни без нее, Четверг.
– Так скажи ей об этом.
– Чтобы выставить себя идиотом? Она же всем в Табуларасе разболтает, и я сделаюсь всеобщим посмешищем!
– А им-то какое дело? Доктор Фнори сказал мне, что это мешает твоей работе. Ты что, хочешь кончить проходным персонажем?
– Мне все равно, – печально сказал он. – Без Лолы будущего нет.
– Есть и другие генератки!
– Но не такие, как она. Она все время смеется и шутит. С ней и солнце ярче, и птицы звонче. – Он закашлялся, смущенный собственным признанием. – Ты никому не расскажешь, правда?
Он был совершенно раздавлен.
– Рэндольф, – медленно проговорила я, – ты должен рассказать ей о своих чувствах хотя бы ради собственного блага. Иначе это будет терзать тебя много-много лет!
– А если она посмеется надо мной?
– А если нет? Весьма высока вероятность того, что ты ей очень даже нравишься.
Рэндольф ссутулился.
– Я поговорю с ней, как только она вернется от Немо. Как ты думаешь, она с Немо…
– Нет. – Я посмотрела на часы. – Мне через двадцать минут надо явиться в беллетрицию. Погоняй мотор еще минут десять, затем вырубай. Встретимся вечером.
– Кого мы ждем? – спросил Глашатай.
– Годо, – ответил Бенедикт.
– Опять отсутствует. Кто-нибудь знает, где его носит?
Все покачали головами.
Глашатай сделал заметку, позвонил в колокольчик и откашлялся.
– Заседание беллетриции номер сорок тысяч триста двадцать объявляю открытым. Пункт первый. Перкинс и Ньюхен. Отличные оперативники, погибшие при исполнении. Их имена будут увековечены на Буджуммориале, дабы служить примером тем, кто придет за нами. Объявляю две минуты молчания. Перкинс и Ньюхен!
– Перкинс и Ньюхен, – хором повторили мы и встали, дабы почтить молчанием память погибших.
– Спасибо, – сказал Глашатай, когда две минуты прошли. – Командор Брэдшоу возьмет на себя бестиарий. Мы связались с кобылой Матиаса, и она просила меня поблагодарить всех, кто прислал ей соболезнования. Детективная серия «Перкинс и Ньюхен» будет продолжена генератами класса В2 из последующих книг, и я уверен, что вы вместе со мной от души пожелаете им удачи.
Он сделал паузу и глубоко вздохнул.
– Эти потери стали большим потрясением для всех нас. Это урок, который мы должны усвоить. Мы должны быть чрезвычайно осторожны. Ладно, пункт второй.
Он перевернул страничку.
– Расследование гибели Перкинса. Командор Брэдшоу, его ведь вам передали?
– Расследование продолжается, – медленно ответил Брэдшоу. – Пока нет оснований считать эти смерти чем-то иным, кроме несчастного случая.
– Так что не дает вам закрыть дело?
– То, – ответил Брэдшоу, пытаясь с ходу выдумать оправдание, – то… гм… что нам еще хотелось бы побеседовать с Вернхэмом Дином.
– А Дин тут как-то замешан? – спросил Глашатай.
– Да. Возможно.
– Интересный поворот, – заметил председатель, – который приводит нас прямо к пункту три. Мне грустно об этом говорить, но Вернхэм Дин внесен в список книгобежцев.
Все дружно ахнули. Если кого-то внесли в список книгобежцев, это могло означать только одно – нелегальную деятельность.
– Мы все знали Вернхэма с самого мгновения его написания, ребята, и, как это ни тяжело, приходится смириться с тем, что он сделал что-то очень нехорошее. Твид, ты ничего по этому поводу не скажешь?
Харрис Твид встал и прочистил горло.
– Все мы знаем Вернхэма Дина. Как штатный мерзавец из «Сквайра из Хай-Поттерньюс» он был известен своей жестокостью по отношению к служанке, которую он обесчестил, а затем вышвырнул из дома. Девушка возвращается спустя восемь глав, но три дня назад – наутро после смерти Перкинса, могу добавить, – она не вернулась.
Он прикрепил к доске снимок привлекательной темноволосой женщины.
– Она генератка класса СЗ по имени Мими. Двадцать лет, идентификационный номер CDT/2511922.
– Что сказал Дин насчет ее исчезновения?
– В том-то и дело, что он исчез в то же самое время, – мрачно ответил Твид. – «Сквайр из Хай-Поттерньюс» заморожен для дальнейшего расследования. Роман переведен в Кладезь и останется там до возвращения Дина. Если тот вернется.
– А вы не слишком рано делаете выводы? – поинтересовалась Хэвишем, явно взволнованная недостатком объективности в отчете Твида. – У нас даже мотива нет.