Сейчас он варил в зависших в воздухе шарах кипящей воды зелья, которые по мере готовности раздавал всем желающим. По его словам, оно могло как на время остановить врага, так и успокоить разум в случае распития.
Вера…
Зародившиеся недавно мысли не давали покоя. Казалось, ещё немного, и я пойму нечто важное. Но нужная мысль едва вырисовывалась и снова исчезала, не позволяя себя ухватить.
Пророчество Арахны по словам обоих братьев-лисов исполнилось не потому, что она великий оракул. А потому, что она заставила других в него поверить. Равно как и Алькор был силён настолько, насколько были сильны его регалии, полученные за счёт веры в них окружающих.
Если добавить к этому рассказы Сайриса и Рин об их путешествии в Доминион, и ещё раз вспомнить разговор с Харо Пустынным…
Поразившая меня догадка заставила сердце биться чаще. Захотелось поделиться этим хоть с кем-то, но для этого пришлось бы пересказывать слишком многое.
— Кот… что ты думаешь о нашем мире? — спросил я у посланника, собираясь с мыслями. — Зачем лично ты здесь?
Сион тяжело вздохнул и ответил после небольшой паузы.
— Одна очень дорогая мне девушка назвала этот мир раем. Если она так считает, значит это действительно так.
Ещё один кусочек пазла в мою картину.
— Рай? — переспросил я, — с монстрами и неназываемым богом?
— Всё познаётся в сравнении, Лииндарк. Я почти не помню прошлую жизнь в другом мире. Поэтому у меня есть только одна реальность. Та, в которой я живу сейчас. Поэтому я склонен верить тем, кому есть с чем сравнивать. Да и миром-темницей хорошее место не назовут, верно?
— Может, ты и прав… Спасибо за ответ, — кивнул я больше собственным мыслям. — Если всё закончится хорошо, буду рад однажды познакомиться с той, кто считает райским местом Подземье.
— Конечно, буду рад рассказу об этом мире от его жителя. — ответил посланник со тёплой улыбкой. Наверное, впервые на моей памяти в нём мелькнуло столько тепла.
Один придёт, чтобы вернуть утраченную любовь — здесь говорилось о вороне. Один придёт, но будет любить лишь себя. Это змея. И ещё один — сделает любовь своим богом. Конечно же, здесь речь шла о коте.
Пророчества сбываются лишь потому, что в них верят. Но верить можно по-разному…
— Сион… — начал я, заранее уверяя себя в том, что посланник всё равно меня не поймёт.
Да и кто я такой, чтобы делать подобные выводы после пяти великих империй древних, которые за тысячи лет не смогли найти способ уничтожить неназываемую тварь? Но тем не менее, я продолжил:
— Скорее всего я не прав. До меня многие положили жизнь на решение этой задачи. Но кажется, я знаю, как можно действительно навредить бездушному богу.
— И как же? — с усмешкой спросил посланник.
— Пока что это только догадка, но… тебе стоит написать историю о своём пути. Историю, что будет жить и без нас, рассказывая сам знаешь о ком. Нам обоим стоит.
Не знаю, насколько он меня понял, но как минимум, задумался. Кошачий посланник обернулся к широким белым вратам, ведущим к сердцу храма бога-чудовища. Я проследил за его взглядом и заметил вырезанную картину, напоминавшую по сюжету найденные нами фрески.
Великая Погибель, и её старшие дочери, Тишина и Покой. Жаль, с нами больше нет Риши, который бы прочитал письмена. Но догадаться о сути можно было и так — скорбящая мать тянулась руками к двум изуродованным дочерям, у одной из которых были завязаны глаза, а другая зажимала ладонями уши.
— Чего же она добивается…? — едва слышно шепнул кот, тоже изучая ворота.
— Ты ошибаешься с самого начала, предполагая, что зло мыслит так же, как ты, — сразу ответил я на неожиданную фразу, поскольку подумал ровно о том же.
— А ты знаешь, как мыслит богиня-чудовище? — с удивлением спросил кот?
— Все мы схожи в главном, — присоединился к нам Сайрис. — Попаданцы в телах гномов, орков и эльфов или родившиеся в Мельхиоре зверушки. Всеми движет жажда любви, славы, богатства. Но мышление бездушного бога не имеет с этим ничего общего. Чтобы понять её, нужно самому иметь нечеловеческое мышление.
Я припомнил разговор с Книгозмеем и подтверждающие это витражи и статуи в храме.
— Есть мысль, что бездушный бог просто безумен. Сущность матери, беспристрастного бога Смерти, в ней сочетается с жаждой любви древних тари. Она желает того, что не способна испытывать, а потому пытается довести до края каждого, чтобы ощутить толику чужих чувств.
— Звучит очень похоже на действия стихии пустоты, — легко согласился кошачий посланник. — Вызывать эмоции и пожирать с помощью них души.
— О нет, Сион, — послышался голос последнего посланника. К вратам подходила Тиара. — Она не псих, а скорей тёмный гений, нашедший способ получать силу, пожирая судьбы других. Представляешь, вот ты жил, был хорошим парнем, должен был построить семью и вырастить пятерых детишек в радости и гармонии. А она — кусь, и ты лишаешься всего.
Змейка сделала театральную паузу, а кот обернулся в сторону собиравшихся бойцов рейда. Алиот Алашан, Нирал во главе остатков группы Фали, Лесат с двумя выжившими ученицами Лакомки, четвёрка людей Грейси, четвёрка Джафа, люди Тиары и наконец все те, кто пришёл сюда следом за мной.
— А теперь представь, что при этом от несбывшегося остается лишь выдранное с мясом место на теле будущего, — зловеще продолжила Змейка. — Эта пустота — и есть наша сила. Мы, пустотники — в первую очередь те, кто не имеют судьбы, Сион. Нашу судьбу съела она.
Кошачий посланник поднял руку с магическим посохом к вратам. В навершии чуть ярче запульсировал волшебный камень, и ненастоящий кот произнёс:
— Именем Нефтис, да откроются последние врата пред алтарём Пустоты!
Пора.
29. Старик
Створки разъехались, открывая вид на верхний этаж храма.
Крыши здесь уже не было, а у самого алтаря, расположенного в противоположной от нас части помещения, отсутствовали и стены.
Та же часть верхнего этажа, что сохранилась до этого времени, пестрела множеством картин с радующимся жизни божеством. Накрытые столы, настольные игры, мягкие игрушки, куклы, пушистые зверьки — множество сцен простых бытовых удовольствий.
Команду кота это не на шутку взволновало. Лесат предложил закрывать картины тряпками, на что Нирал резонно возразил с предложением просто сжечь их. Но увы, это оказалось невыполнимо — магия пустоты надёжно защищала изображения абсолютного зла.
Мелькнула чёрная тень, раздался первый крик и в следующий миг я понял, чего на самом деле боялись в рейде. Я хорошо помню начинающего оракула из группы Тиары — светловолосую солнечную эльфийку. Одна из картин поблизости преобразилась, и теперь несчастная выполняла роль мебели на картине улыбающегося бездушного бога.
Тем временем чёрная тень появилась вновь, выбрав себе следующую жертву.
Старик, уровень 500
Стихия: пустота IV
Бестиарий обновлён.
Что ж, встречи с чем-то подобным я и ожидал.
Бойцы рейда атаковали врага вновь. Сердце принялись грызть сомнения и страх, но я не поддался.
Двойник цвета.
Восстановленный за короткое время Морой навык позволил мне сразу же разделиться на шесть копий, четыре из которых вынули инструменты и начали накладывать баффы на рейд. Васильковая ловкость, камея для маны целителям и колдунам, вереск с бирюзой от магии и сама колёсная лира с бонусом к воле.
Сознание разделилось между кобальтом и углём.
Но в этой битве главным будет совсем не урон.
Группа кота ничего не могла поделать с быстрым противником, который то появлялся, то исчезал, за один раз унося с собой жизнь. Слабо, но работали магические абилки контроля, позволявшие чуть замедлить или на миг остановить противника, и сражение сводилось к ловле врага на живца, навешивании стана и попыткам влить максимум урона за короткий промежуток времени.
Но была в этой тактике одна большая проблема — регенерация существа была огромной. Несколько секунд без новых повреждений, и тварь принималась залечивать раны, а запас ХП начинал восполняться.
В сравнении с этим мы теряли бойцов слишком быстро. Нас осталось слишком много, чтобы забрасывать врага трупами. Старая тактика с победами за счёт численного перевеса давала сбой.