Толстые стены имели широкие проходы, по которым проехалась бы повозка с двумя лошадьми. Дети смотрели на леса, что окружали монастырь. Они видели длинную горную реку, которая пропадала за обрывом. Лазурные небеса словно касались вершин гор, разрезая их облаками. Светлые тучки плыли в сторону небесного светила. Держась за руки, дети в масках остановились и посмотрели на центральный храм.
Мастер Шао в своей башне ударил в колокола, объявляя вечернюю молитву. После молитвы был ужин, потом отбой. Старик Тенгфей ударил в колокола ещё раз, что было призывом войти в главный зал тем, кто прошёл службу. Дети и подростки скрылись в своих корпусах. Солнце начало катиться к горизонту. Из всех построек слышалась одна песня, которую должен был выучить даже ребёнок, чтобы Боги защитили их души.
После общего ужина все разошлись по корпусам. Тенгфей поднялся под крышу центральной башни. Он сел на колени и развернул перед собой свиток в золотом переплёте с яркими камнями, которые образовывали собой иероглиф с четырьмя точками. Шао взял кисть и окунул в чернила. На пустом месте оказались слова, которые сложились в послание.
«Настанет тьма с уходом снега. Покинет храм одна глава. Вернёт домой все имена. Не будет лёгкой дороги. Повсюду видно только смерть. Как на груди змею пригреть. Узнает правду — пропадёт. Дракон на помощь не придёт. Вспыхнет небо над короной».
Шао вздохнул. Подняв голову, он посмотрел в витражи башни. За пределами стен власть имела ночь. Ни единого облака. Тенгфей, опираясь на посох, подошёл к окну. Над храмом кружили четыре луны. Голубая принадлежала Богине Воды, имя ей Триагла. Красная находилась во власти Бога Огня, Рателту. Белая стала пристанищем для Бога Воздуха, Унсонга. Жёлтая досталась Богу Земли, властелину Теасеру.
— Избранный себя покажет. Ваши опасения сейчас напрасны. Чудовища до малых храмов не дойдут. Слово настоятеля, — Шао ударил посохом, раздался звон.
Звон эхом раздался по залу. Резкий порыв ветра вошёл через открытое окно, растрепав одеяние мастера. Воздух вторил голос Шао, превращаясь в шёпот. Тенгфей вслушивался в тишину. Что угодно могло стать ответом от высших сил. В неясном шёпоте старик уловил четыре голоса, один женский, который перебивал три мужских. Все они говорили одни и те же слова:
— Попробуй! Выживи! Терзай всех! Праздник! Шрамы!
Слова словно не мастеру были адресованы. Они говорили с тем, кто находился за спиной настоятеля. Ребёнок с седыми волосами и маске, закрывающей лицо. Ребёнок стоял на одном месте и просто смотрел на настоятеля пустыми красными глазами. Тенгфей погладил бороду, с усталым взглядом наблюдая за ребёнком. Старец приблизился к маленькому человечку и присел на одно колено, дабы сравняться глазами с учеником.
— Дитя, ты не можешь подниматься в башню, — спокойным голосом Шао сделал замечание. Он взял ребёнка за руку и повёл в ученический корпус.
Сознание юной души очень хрупкая вещь. Чем бережнее к ней относится, тем крепче она станет в более зрелом возрасте. У каждого мастера был свой подход к ученикам. Ран Бо требовал дисциплину и беспрекословное повиновение старшим. Аарон Барнс держал всех в лёгком страхе, вызывая доверие историями о внешнем мире. Шао Тенгфей был мягок со всеми, но его никто не хотел злить. Его авторитет стоял на том, что он, будучи молодым, получил титул настоятеля и ни разу не заставил усомниться в его навыках.
Мастер и ребёнок в маске вышли в задний двор, где был построен фонтан. Мраморный декор продолжал плескать воду в любое время года. По протоптанной дорожке старик обошёл фонтан и отпустил руку ребёнка, когда они остановились перед трёхъярусной башней из тёмного дерева с серой крышей. Но дитя не уходило, как-то обеспокоенно посмотрев на настоятеля. Тонкие пальчики вцепились в мантию Шао. Старик опустил ладонь на седую макушку ребёнка.
— Дитя, ты всё в секрете можешь сохранить? Никто не должен знать. Даже мастера. Я на тебя могу рассчитывать? — Тенгфей получил в ответ кивок. — У тебя особенный дар, дитя. Ты прекрасно ауру чувствуешь. Осторожней в этом быть нужно. Ты это прекрасно понимаешь, дитя. И я бы очень хотел, чтобы этот разговор между нами остался. А теперь ты в свою комнату пойдёшь.
Ребёнок кивнул вновь и, поправляя ремешки маски, исчез на ступеньках башни. Слышались поскрипывание досок под лёгкими шагами маленьких ног. Шао ушёл обратно в центральную башню только тогда, когда до него донеслись звуки щеколды. Над территорией монастыря власть вновь взяла тишина и ночь. Хлопки крыльев не могли нарушить ту гармонию, которая царила в корпусах. Лишь дыхание сотни человек сливалось в один звук. Это и называлось жизнью храма.