И Женя понял, что его даже не огорчает это “вы”. Да, они с Давидом. Когда-то они для Евы будут по отдельности, но чаще вместе. Это было хорошо. Вдвоем они смогут оберегать ее в два раза надежнее. Пусть они были и не идеальными защитниками, но Женя знал, что без Давида не смог бы провернуть все это нападение на логово Гурьева вовсе.
— Мы живучие твари, — хмыкнул Женя, и Ева его поцеловала снова.
Совсем иначе. Глубоко, страстно, так, что кости плавились. Сначала он еще хотел сказать, что они ранены, что им нужно сначала выяснить, как все остальные… а потом он уже ничего не хотел сказать. Потому что был занят тем, что в темноте избавлял Еву от одежды и помогал ей стащить штаны с себя. Секунда — и он был внутри. То ли сам толкался в Еву, то ли она насаживалась на его член. Все смешалось в голове, оставляя только кайф, и запах их смазки. И позже — запах спермы. Как только Женя кончил, он почувствовал, как Еву к себе утягивает Давид. Теперь Ева лежала на спине и стонала, и хватала ртом воздух.
Жене ничего не оставалось, как одуреть от запахов окончательно, а потом наклониться и заткнуть Еве рот поцелуем, чтобы слизывать и пить все ее стоны. После они лежали мокрые и вымотанные. Наверное, это был не самый безбашенный секс в мире. Нет, точно не самый. Но для них сейчас он был особенный и исцеляющий.
— Ты стала иначе пахнуть, — сказал Давид.
— Угу, — пробормотала Ева, которая лежала между ними и теперь, кажется, стремилась устроиться как можно удобнее. — Кулон… Я думала, он меня защищает, а оказалось — прятал.
— В некотором роде это одно и тоже, — отозвался Давид. — Мы тебя любим, Ева.
— Разве это нормально признаваться за двоих? — фыркнул Женя.
— А тебе есть что добавить?
— Да нет, — был вынужден сдаться он. — Любим. А ты нас?
— И я вас, — тихо отозвалась Ева.
Они понимали, что впереди много трудностей. Гурьев все еще был жив, хоть и ранен. Все они и их семьи теперь прятались черт знает где. Женя, Давид и Ева были ранены. Но все же каждый их них чувствовал себя лучше просто оттого, что они были вместе сейчас.
Давид вышел из комнаты, а затем и вовсе из дома, где их оставили, сразу, как Женя и Ева уснули. Он сонным себя не ощущал. На дворе был ранний вечер, но в ноябре темнело стремительно. Он чувствовал вкус Евы на губах. Нет, не так. Он ощущал ее на всем своем теле. Это было больше иррациональное ощущение, чем что-то объяснимое. Давид привык думать о плохом, готовиться к худшему и вот это вот все. Сейчас он тоже предвкушал тяжелые времена. Но возможно впервые в жизни он действительно понимал ради кого он будет стараться. Ева. Его прекрасная Ева. Ладно, так и быть. Их прекрасная Ева.
А еще, Давид невольно улыбнулся своим мыслям, рано или поздно у них должны были появиться дети. Может быть, сначала Евы и Жени. Не важно. Уж не так сложно будет продолжить оба рода. Мысль была теплой и воодушевляющей. В отличии от реальности. Стоило как следует поработать и устранить все угрозы задолго до того, как их общее потомство появится на свет.
Глава 33
Ева плыла по сладкой дреме, убаюканная близостью со своими альфами. Она ощущала их запах на себе и вокруг, и это действовало упоительно-успокаивающе. Наверно, она могла бы спать бесконечно долго, наконец-то оказавшись в безопасности после заточения, переживая день за днем гибель близких оборотней и ужасаясь ожидающей ее судьбе.
Чья-то рука зажала ей рот и Ева вздрогнула, проснувшись. Холодный пот прошиб все тело за долю секунды и сначала ей показалось, что спасение было сном, но вместо искаженного злобой лица Гурьева, она узнала свою бабушку. Лидия Николаевна стояла рядом с постелью, склонившись над Евой и приложив палец к губам, жестом прося молчать. Ева кивнула, сдерживаясь по просьбе любимой бабушки и потому, что рядом все еще спал Женя. Альфа пошевелился во сне, но всего лишь для того, чтобы обнять подушку Евы и уткнувшись в нее, затихнуть.
— Идем, — одними губами позвала бабушка и Ева поторопилась.
Она схватила валявшуюся на полу одежду. В порыве, когда они срывали ее друг с друга, было не важно, где они и куда полетят предметы гардероба. Сейчас самую малость было неловко, но скорее от того, что бабушка зашла в комнату, где все происходило. Когда Ева прикрыла за собой дверь, порадовавшись, что та не скрипит и не разбудит Женю, пришло осознание. В постели они были вдвоем, а Давид ушел. Он точно не обижался и не злился, но какие у него могли быть сейчас дела, Ева плохо представляла.