Женя улыбнулся.
— Я бы тоже полежал, — нагло заявил он, но не успела Ева что-либо ему ответить, как воздух задрожал от длинного и настойчивого звонка в дверь.
Глава 4
Давид считал, что у него есть фора, но стоило ему подойти к дому Евы, как он тут же увидел байк Терентьева. Слабая надежда, что паршивец просто ошивается около подъезда, улетучилась, когда Давид подошел к двери с кодовым замком. Ясное дело, что если этого волка облезлого не было снаружи, то значит тот был внутри. Грязных игр Давид не гнушался, и дать сто рублей подросткам за код от двери — это был детский лепет на фоне остальных его дел.
Он проник в подъезд, зашел в лифт и нажал на кнопку нужного этажа. В лифте пахло ссаньем, которое затем пытались отмыть хлоркой. Чуткий нос оборотня просто умирал от такого комбо. Давид принес цветы для Евы, но теперь их запах, смешавшись со всей этой вонью, больше не доставлял удовольствия.
Давид быстро нашел нужную дверь, — чистая, но обшарпанная, — и позвонил. У Давида было много вопросов к Еве и ее семье. Почему они вышли из всех кланов и отказались от поддержки других оборотней? Из-за чего ни с кем не поддерживали связь? Пусть Ева не бедствовала, но на фоне того, как оборотни жили обычно, она жила нищенской и бледной жизнью. Ладно, пускай какие-то глупцы считали, что деньги это не главное. Но что дальше? Ева собиралась выйти замуж за обычного человека и жить долго и счастливо? Это сколько же надо было глупеньких романов перечитать в своей библиотеке, чтобы придумать такую чушь. Волчица не может быть счастлива с человеком и точка. Ей нужен другой оборотень. Нужен самец. И пускай Давид бесконечно презирал Терентьева, но даже он был бы лучше обычного парня без волчьей крови.
Ева была сладкой добычей. Давид все еще помнил ее запах. Свежий, чистый и невинный. Что же, невинной оставаться ей недолго, как он полагал. Неприятная мысль кольнула Давида изнутри: Женя был там, за дверью, а значит мог успеть сделать с Евой все, что угодно. Это девушка могла думать, что важно то, на что она согласится или кого выберет. Ева могла в недотрогу играть сколько угодно. Но стоило истинному добраться до нее, и сгорят оба. А уж потом, завоеванную и отлюбленную, никто ее не отдаст сопернику.
Наконец, дверь отворилась. На пороге стояла Ева. Давид едва сдержал вздох облегчения — она пахла так же как и вчера, в их первую встречу. Впрочем, Терентьевым в квартире воняло тоже.
— Я зашел узнать, как твои дела, Ева, — улыбнулся Давид. — И принес тебе цветы.
Давид протянул букет, а девушка отпрыгнула от него, как от огня.
— У меня аллергия… — пробормотала она. — Уберите букет. И мы с вами на “ты” не переходили, Давид Викторович.
— О, — смутился Давид.
Про аллергию в документах ничего не было. Более того, для оборотней аллергия была странной штукой. Стоило поговорить об этом с Евой. Но ни о чем таком спросить Давид не успел, потому что в коридор вывалился Женька.
— Тебе же сказали, — нагло заявил он Давиду, — что твои цветы воняют.
— А ты, я смотрю, уходить собрался, — сощурился Давид.
На Терентьеве уже была куртка, да и в руках он держал какой-то чемоданчик, будто собирался на выход.
— Нет, — возмутился Женька.
— Да, — сдала его с потрохами Ева.
— Что же, — быстро сориентировался Давид, — мы не смеем тебя задерживать. Заодно заберешь цветы.
Со всей оборотнической ловкостью Давид почти в одно движение сунул букет в руки Женьке, а затем поменялся с ними местами так, что вот уже Терентьев стоял в дверях, а Давид был внутри квартиры.
— Хорошего дня, — пожелал Давид и захлопнул дверь прямо перед носом молодого оборотня.
— Я вас не приглашала, — сказала Ева Давиду, когда он к ней повернулся.
— Все ошибаются, — отозвался Давид, а затем сделал шаг к Еве и еще шаг, заставляя ее вжаться в стену. — Боишься?
***
Женя выругался. Ломиться обратно в квартиру было жалко. Так что он все-таки соизволил спуститься вниз и выйти из подъезда. На лавке сидел тот самых водопроводчик, которого он лишил чемодана.
— Вот, — буркнул он, отдавая пьяному мастеру инструменты.