Кажется, проходит целая вечность, пока я наконец добираюсь до Вайолет. Я подхватываю ее на руки и пробегаю глазами по телу, ища источник потоков крови.
– Помогите же ей кто-нибудь! – всхлипываю я, осторожно укладывая дочку на землю. – Пожалуйста, – умоляю стоящих вокруг людей. – Что, что случилось? – спрашиваю я у Вайолет. – Кто это сделал?
И тут внезапно понимаю, кто та другая девочка. Это же лучшая подруга Вайолет, Кора Лэндри. Меня тянут назад, а Сэм просит позволить полиции делать свою работу. Губы Вайолет шевелятся, но слов не разобрать.
Д-р Мадлен Гидеон. 14 сентября 2018 года
У каждого врача есть свой неприятный, постыдный случай. Пациент, который занимает мысли, пока вы потягиваете утренний кофе, неотступно следует за вами на обходах и сидит за спиной на приеме. Прислоняется к вашему плечу в минуты отдыха, а ночью укладывается рядом и шепчет на ухо, что вы могли бы сделать больше. Постараться лучше.
У меня это случай с девочкой с железнодорожной станции. Она стала точкой отсчета времени «до» и «после».
Расстройство ведь нетрудно определить, верно ведь? Спутанность сознания. Нарушение, влияющее на работу психики или тела. Обсессивно-компульсивное расстройство, тревожность, СДВГ, расстройство пищевого поведения, расстройство аутистического спектра, шизофрения, расстройство настроения, ПТСР. И еще сотни разных расстройств.
Каждый день, сочетая разговорную, поведенческую и лекарственную терапию, я старалась использовать весь известный мне клинический опыт, чтобы оценивать состояние, ставить диагноз и лечить детей, подростков и их родственников.
За двадцать с лишним лет, что я топтала коридоры и кабинеты детской больницы Грейлинг – сначала студенткой-медиком, а затем дипломированным психиатром, – повидать пришлось немало. Мне попадались дети, которые с маниакальной страстью ели грязь, остатки краски или острые гвозди; истощенные шестнадцатилетние подростки, которые вообще отказывались есть. Я консультировала детей, которых выгоняли из дому, избивали и подвергали сексуальному насилию.
Если в моих словах слышна гордость, должна признать: да, именно ее я и испытываю. Психиатры, в конце концов, тоже ученые. Нас зачаровывает мозг и все его тонкости. И нередко – между нами, врачами, говоря, конечно – мы воспринимаем и помним не пациента, а его диагноз: «У меня в девять расстройство настроения, а в десять трихотилломания [1]».
Мы ведем себя так, словно все эти расстройства и нарушения – наши собственные. Иногда сложно сохранять отстраненность, подходить к каждому случаю беспристрастно, со строгой объективностью. Ведь мы работаем с детьми. Легко увлечься идеей поиграть в бога. Отчаявшиеся родители не знают, как помочь своему ребенку, который страдает от боли. Ведь душевная боль мучительна не меньше физической, если не больше.
Девочка со станции. По словам направляющего врача, случай был простой. Я припомнила две-три встречи с этой пациенткой. Выслушала ее историю. Конечно, страшную и травматичную, но не худшую из тех, с коими мне доводилось сталкиваться. Кивала во всех нужных местах и задавала вопросы о том, что произошло на железнодорожных путях. Но ни на чем особо не заостряла внимание, опасаясь, что ей станет неловко разговаривать со мной и она замкнется.
Потом объяснила родителям, чего ожидать от дочери в ближайшие недели: навязчивые мысли, избегание, плохое настроение, тревожность. И посоветовала обратиться к хорошему специалисту, если хоть один из этих симптомов останется.
Сама я при этом ничуть не волновалась. А была скорее заинтригована. Чем больше я узнавала, тем глубже погружалась в это дело, тем больше сил ему отдавала. На вокзал приходят три двенадцатилетние девочки, а невредимыми остаются две. Какой врач не увлекся бы?
Теперь же я часто спрашиваю себя, что было бы, позвони доктор Сото другому психиатру. Возможно, конечный результат был бы иным. Но трубку взяла я и неторопливо направилась в отделение скорой помощи.
Дело № 92–10945. Из дневника Коры Э. Лэндри
9 сентября 2017 года
Короче, волейбол продержался аж четыре дня. Я, конечно, знала, что игрок из меня отстойный, но полагала, что и другие будут не лучше и мы просто окажемся в команде глубоко запасных. Но не повезло. Такой команды нет, а играю я и в самом деле хуже всех.
Джордин, конечно, тоже в команде и очень хороша. Чертова девка то и дело подавала мяч прямо на меня, а я не смогла отбить ни одного. Восемь раз подряд. Сначала девочки из моей команды меня всячески подбадривали: «Все в порядке, Кора, ты сможешь!» и «Соберись!». Но через некоторое время стало совершенно ясно, что ничего у меня не выйдет, и они примолкли.