– За то, что нарушили клятву и напали на нас?
Как бы ни было сейчас плохо Торею, он нашел в себе силы, чтобы испепелить меня взглядом.
– Мы не нападали, сколько говорить! – рявкнул он и тут же застонал.
У меня зазвенело в голове.
Торей скорчился от боли. Тело под одеждой зашевелилось, как муравьи на проселочной дороге. Не напрягалось – шевелилось.
– Раней, мой предок, – подал голос Торей чуть погодя. – Он однажды блуждал по нашему лесу.
– Предка звали как князя-духа? Забавно.
– Предок и был князем-духом. Ой, только не вопи! – Он тут же вытянул вперед ладонь, заткнув меня.
Я поджала губы, но все равно воодушевленно охнула.
Торей невольно улыбнулся. Он улегся на бок, лицом ко мне. Даже тусклого света хватало, чтобы видеть, как он измучен.
– Он долго блуждал по лесу, но все тропы сплетались воедино и водили его меж деревьев. Чтобы найти ее, нужно потеряться в лесу.
– Кого – ее? – Любопытство в собственном голосе меня удивило, но я всегда была падкая на сказания.
– Помолчи и узнаешь, – мягко бросил Торей, как родитель – ребенку. Он закрыл глаза, будто не хотел тратить силы. – Это случилось еще во времена, когда Давигором правили два брата, Восточный и Западный цари. Вернее, когда Западный готовился свергнуть Восточного.
– Та самая Братская война, – выдохнула я.
Во время нее и зародилась вражда между валгомцами, живущими на западных землях, и шиньянцами, населявшими восточные края.
– Раней искал в лесу Вераву, хотел заключить с ней союз по велению Западного царя, чтобы она защитила лесные границы Давигора, пока царь будет отвоевывать земли. – Торей коротко вздохнул, давая себе передышку, и продолжил: – Верава нашла его первой: сидела на пеньке и хихикала. Предложил он ей уговор: она – защиту, а царь – запрет на охоту в ее владениях. Но лесная богиня была хитрее. Она сказала: слово того, кто хочет пойти войной на брата, не может иметь веса, – и предложила иное. Она на века сбережет границы царства, и ни один враг не войдет на давигорские земли со стороны ее лесов, но взамен царь и его потомки будут обращаться медведями и защищать ее земли.
Я покосилась на шкуры медведей. Торей перехватил мой взгляд и сдавленно засмеялся.
– Это не царевы шкуры, хотя и с тех времен. До уговора медведи не были в Великих лесах священными. Но с тех пор стали, иначе можно было убить человека в образе медведя.
Так о проклятом князе в Лесах не врали!
– Именно поэтому столица Великих лесов называется Овтай? Это же «медведь» по-вашему?
Он кивнул.
– Постой, постой. – Я замахала руками перед собой. Смысл его слов понемногу доходил до меня. – Так ты что, ты…
– Позволь мне закончить. Раней любил царя и не мог обречь его на такие муки. Посему обрек себя. Верава не знала, что царь ему не родственник. А может, знала, что вскоре Раней займет трон, кто этих богов разберет. Но с тех пор Раней обращался медведем, как только луна на небе начинала убывать. Перед этим у него ломило тело, и гнев бурлил в жилах, и ненависть ко всему живому крепла.
В покоях ненадолго поселилась тишина.
Торей перевернулся на спину и сдавленно выдохнул. Тело под одеждой снова напряглось.
Я притянула колени к груди. Смотреть на это было так же неприятно, как и ощущать.
Его глаза снова были закрыты, казалось, он уснул, но тело задрожало от боли, и Торей сжался.
– Выходит, ты такой злой, противный, грубый, потому что тебе больно?
– Нет, я всегда такой, – с усмешкой отмахнулся он. – Но перед перевоплощением все худшее во мне усиливается.
– И все же ты извинился.
– Правда? – Торей приоткрыл один глаз и взглянул на меня с притворным удивлением. – Не помню такого.
Я едва сдержала улыбку.
Для его ненависти ко всему живому была причина. Надо же.
– Кисей знает?
– Да все знают. Поначалу проклятие пытались хранить в тайне, но за столько зим оно все же вышло за пределы замка.
– Отец и брат тоже медведи?
– О нет, Верава милостива, – ядовито протянул Торей. – Проклят в роду может быть только один, последний потомок. Раней узнал об этом, когда у него родилась дочь. Проклятие перешло на нее, едва ей стукнуло пять зим, и Раней счастливо дожил свой срок. А потом она родила сына, и проклятие перекочевало на него спустя пять зим. Мой же отец был хитер: рано женился, и вскоре родился Тонар. Но Великим лесам нужен здоровый князь, не измученный проклятием, и через три зимы на свет появился я.
Торей перевернулся на бок, уперся руками в пол и кое-как уселся, опершись спиной в кровать. Его темная рубашка была пропитана потом, лицо блестело, а волосы у лба завились.