- Целовать меня в губы сегодня ты не планируешь? – поинтересовалась я.
- У тебя на меня сил не хватит, отойди, - ответил он и легонько оттолкнул меня бедром в сторону от плиты, из недр которой он извлек большую сковороду и поставил ее на стол.
Я вернулась на свое место. Он пришел ко мне с едой, готовил ужин и не говорил со мной. Я понимала, что ужин – это проявление заботы, но проявлений любви он не выказывал. Удовлетворившись тем, что он просто пришел, я теперь хотела большего. Но он продолжал колдовать и, поставив сковороду на большой огонь, выложил на нее куски мяса, хорошенько спрыснул все маслом и принялся за овощи.
В этот момент раздался протяжный звонок в дверь.
- Ты кого-то ждешь? – спросил Мирон и я видела, как он внутренне напрягся.
- Нет, - испуганно ответила я.
Он перехватил нож, которым кромсал помидоры так, что лезвие легло вдоль его руки, став незаметным, и пошел к входной двери.
- Сиди здесь, - тихо приказал он.
Опять. Он кого-то боится. Он думает, что сюда кто-то может прийти. Кто-то, для встречи с кем нужен нож. Он боится за меня? Я прислушалась: сначала тишина, потом щелкнул замок, открылась дверь, Мирон произнес «добрый вечер, вы кто?» и я услышала голос папы:
- Тот же вопрос, молодой человек.
- Папа, - шепнула и я бросилась в прихожую.
Мирон отступил, раскрывая дверь, а я упала в папины объятия.
- Куся, - улыбнулся мне папа. – Ты бессовестная дочь, но теперь я хотя бы вижу, куда ты пропала.
Он протянул Мирону руку и представился:
- Высоцкий Андрей Анатольевич.
Мирон перехватил нож в левую руку, правую вытер о джинсы и пожал руку моему папе:
- Константин Миронов, очень приятно.
- У вас вкусно пахнет, - сказал папа, раздеваясь и внимательно разглядывая моего мужчину. – Я не помешаю?
- Нет, конечно, - я взяла папу за руку и потащила его в кухню.
- Куся, я глазам своим не верю: ты научилась готовить? – спросил он, окинув взглядом мою кухню, которую он помнил только девственной.
- Издеваешься? – спросила я у папы, который сел напротив меня за столом.
Мирон вернулся к своему занятию и продолжил ловко нарезать перец.
- Надеюсь, вы едите мясо? – поинтересовался он.
- Пока ее мать не видит, я ем все, - улыбнутся папа. – Ну, рассказывай, как у тебя дела. И почему ты такая худая и бледная? У тебя все в порядке?
- Все хорошо, - ответила я и скользнула взглядом по Мирону.
- Вижу, Куся, - он взял мои ладони в свои руки.
- Куся? – переспросил Мирон с улыбкой, не отрываясь от работы.
- Для меня Виктория Андреевна навсегда останется маленькой Кусей, - он щелкнул меня по носу. – Ну, так, как ты? Как успехи? Как там твои права? Получила?
- У нее экзамен послезавтра, - ответ Мирон вместо меня и я поняла, что совсем об этом забыла.
- Да, пап: Мирон директор автошколы, в которой я учусь…
- Мирон? – папа удивленно поднял бровь.
- Угу, она меня зовет «Мироном», по фамилии, - пояснил мой мужчина.
- А как ее зовете вы? – спросил папа.
- Преимущественно «маленькая моя», - ответил он и поставил нам на стол миску с овощным салатом и взглянул папе в глаза. – Здесь мы с вами похожи.
Мирон вернулся к плите, а папа посмотрел на меня и улыбнулся.
Я коротко рассказала папе, чем занималась последний месяц, а Мирон в это время закончил с мясом, накрыл на стол и мы втроем принялись ужинать.
- Отлично приготовлено, - оценил папа, пережевывая мясо, - у вас прирожденный талант, Константин.
- Благодарю, - отвел Мирон и повернулся ко мне. – А тебе как?
- Вкусно, - сказала таким нежным голосом, на который только была способна.
- Не будет слишком бесцеремонно, если я поинтересуюсь, откуда у вас такие «украшения» на лице? – мой папа всегда был тактичен.
- Подрался, - спокойно ответил Мирон, разрезая мясо на своей тарелке.
- Из-за тебя, Куся? – усмехнулся папа, а я закатила глаза.