— Продолжайте, Борис Михайлович. Как охарактеризуете действия комкора Голикова в данной ситуации?
Однако ответить глава Генштаба не успел. К воождю нетерпеливо развернулся Ворошилов, прямо и без страха посмотревший в глаза старого товарища — и даже друга:
— Теряем время, товарищи. Что обсуждать сейчас Голикова, когда на пороге война! Хотя считаю необходимым сообщить, что на остальных участках демаркационной линии немцы не пытаются продвинуться вперёд — как и открыть огонь по нашим войскам. Ко Львову же противник выдвинулся ещё 12 числа — преследуя отступающие к румынской границе польские части.
Сталин внимательно посмотрел на Климента, словно бы изучая старого товарища. Он многое мог простить ему — да и наедине общался как с равным… Тем не менее, вождя несколько насторожил тот факт, что Ворошилов перевёл стрелки разговора, как только речь зашла за Голикова. Не так давно маршал проголосовал против резолюции на арест Голикова, чем спас комкора… Однако сейчас вождь не стал развивать эту мысль — в настоящий момент это было действительно не столь важно.
— Товарищ Молотов, что там у нас по дипломатической линии? Как комментируют ситуацию сами немцы?
Вячеслав Михайлович, сильно побледнев, севшим от волнения голосом негромко ответил:
— Никак, товарищ Сталин. На настоящий момент фюрер не принял нашего посла, немецкий же посол не имеет никаких указаний по Львовскому инциденту… В том числе он не комментирует и тот факт, что германские подразделения находятся значительно восточнее демаркационной линии.
— Разведка?
Вопрос был обращен к Берии, так как внешняя разведка также входила в функции НКВД; Лаврентий Павлович ответил незамедлительно:
— В сторону Львова продолжает движение первая горно-егерская дивизия, а также восемнадцатый армейский корпус вермахта в составе ещё двух пехотных и одной танковой дивизий. Помимо того, в районе города также действует 5-я танковая дивизия; по данным разведки немцы готовили штурм Львова на 21 сентября… Вероятность вооруженного столкновения считаю очень высокой — генералы вермахта после сражения во Львове настроены очень решительно. Я бы даже сказал — воинственно по отношению к РККА.
Иосиф Виссарионович нахмурился, услышав последние слова, но акцентировать на них внимания не стал:
— В сущности, Лаврентий Павлович, вооруженное столкновение уже состоялось. Предлагаю дождаться встречи посла с немецким руководством, а уже после делать выводы о вероятности войны… А пока вопрос — какими мы силами располагаем в районе Львова?
На сей раз поднялся начальник Генштаба:
— В сторону Львова наступает Волочиская группа 6-й армии в составе трех кавалерийских и двух стрелковых дивизий, а также трёх танковых бригад — включая 10-ю «тяжелую», на вооружение которой состоят танки Т-28… Правда, в наступление участвуют два из трех батальонов бригады, ещё один находится в резерве.
— К 21 сентября группа успеет выйти ко Львову?
Шапошников энергично кивнул:
— Так точно, товарищ Сталин! На 21-е число штурм Львова также назначен и командованием 6-й армии… Однако товарищ Голиков поделился опасением, что концентрация советских и германских войск в районе Львова после случившегося инцидента грозит неконтролируемыми боестолкновениями. В связи с чем запрашивает инструкций на счёт дальнейших действий — не прекращая движения войск.
Сталин ответил не сразу, вновь затянувшись табачным дымом — после чего уточнил:
— Голиков отправил подкрепления Фотченкову?
— Никак нет, товарищ Сталин. Он передал приказ комбригу оставить передовой отряд и прибыть в расположение штаба армии. Фотченков приказ не воспринял, сославшись на перебои радиосвязи, после чего перестал выходить на связь. В свою очередь Голиков переподчинил 24-ю лтбр комбригу Шарабурко.
Сталин удивлённо вскинул брови, услышав о том, что Фотченков посмел игнорировать прямой приказ командующего — однако не стал пока уточнять за рискового наглеца.
— А Шарабурко уже вышел на Львов?
После крошечной, едва уловимой заминки Шапошников отрицательно качнул головой:
— Никак нет. Основные силы 5-й кавалерийской дивизии и 24-й легкотанковой бригады сосредоточены в Тарнополе. Дальнейшее наступление было приостановлено в связи с тем, что у танков закончилось топливо, а лошади устали.
— Лошади… Устали? На второй день советского наступления?