Рябцев тогда принял слова Соломенцева как попытку оправдать собственные неудачи в воздушных боях, и не удержался от холодного замечания:
— Японцы духовиты, а советские «соколы» выходит, что и нет?
Но Женя, выговорившись, подрастерял запас злобы — а потому товарищу ответил уже без прежней резкости:
— Дурак ты, Ряба. Меня 28 мая сбили. А знаешь, сколько тогда наших ястребков япошки на землю посадили? Семнадцать истребителей, Петя. Семнадцать…
Пётр был очень удивлён подобной цифре. В печати информации о тяжёлых боях в небе над Халхин-Голом практически не было, как и цифр о советских потерях. Но уже немного узнавший жизнь лётчик нутром чуял — товарищ не врет. Между тем Соломенцев, затушив окурок и бросив его в урну, сменил тему разговора:
— Ты на чем, Петя, летаешь?
Лейтенант Рябцев с неким оттенком гордости ответил:
— «Шестнадцатый», «моска»!
Женя согласно покивал головой:
— И-16 машина хорошая, быстрая, маневренная. Да все одно ведь из дерева, рации нет…
— Слушай, Жень, давай уже заканчивать этот разговор, а? По твоему у нас все истребители плохие — так что ли⁈
— Все да не все… Но немецкий «мессер», воевший в Испании, японскому «Накадзиме» точно не уступит. Если что — крути головой во все стороны, смотри в небо… Немцы в Испании более всего уважали атаку с превышения, «соколиный удар»! А ты им навстречу нос задирай, мотором закрывайся — и бей, подпустив поближе, чтобы наверняка…
Тяжёлый тогда получился разговор, не шибко приятный для Петра Рябцева. Сославшись на личные дела и передав товарищу гостинцы, лейтенант покинул товарища — убежденный в том, что тот сильно наговаривает на советские истребители, оправдывая собственную неудачу в бою.
Но и сам лейтенант пока не смог отличиться в воздушной схватке — ибо советским лётчикам, участникам похода в Польшу, не с кем было схватился в небе. Все польские истребители были заняты в боях с немцами — немцами же и сбиты. А с последними в бою тем более не сойтись — германцы восточнее Львова не залетают…
Тот факт, что истребители второй эскадрильи, перебазированной на соседний полевой аэродром, днем ранее дрались с фашистами в небе надо Львовом, потеряв машину и пилота, в 69-м ИАП до личного состава не довели. Старшие командиры сочли, что случилась ошибка летунов, что немцы бомбили именно поляков — и со страхом ожидали жесткого нагоняя сверху… Но сверху был дан лишь приказ сопроводить колонны советских войск и бронетехники, следующие ко Львову. И утром дежурное звено Петра поднялось в небо…
Теперь же лейтенант Рябцев нет да нет, но посматривает вниз — с удивлением и набирающим силу раздражением. Шоссейная дорога под крылом его «ишачка» до отказа забита бронетехникой, пешими колоннами, автомашинами. Местами пехотинцы и конница уже сошли с дороги, двигаясь параллельно шоссе — в иных же возникли заторы и пробки длиной в несколько километров… Страшно подумать, что на эти колонны могли бы зайти вражеские бомберы и штурмовики! Мороз по коже от одной только мысли об этом…
На большинстве И-16, как и на И-15 бис, что пилотировал Соломенцев, отсутствует радиосвязь. Перед боем лётчики могут обмениваться жестами — благо, что уже с «тип 5» отказались от сдвижного фонаря и закрытой кабины, ограничивающей обзор. Кроме того, есть несколько условных сигналов, подаваемых определёнными маневрами истребителя.
Вот и сейчас командир звена, старший лейтенант Максим Антонов, плавно покачал крыльями — «делай, как я» — после чего увеличил скорость, полетев строго над дорогой. Увеличил скорость и Рябцев, растерянно оглянувшийся по сторонам: в чем дело-то?
Впрочем, вскоре и сам Пётр разглядел быстро растущие точки (много точек!), что стремительно принимают очертания неизвестных ему самолётов. Самолётов, заходящих в голову советской колонне… У Рябцева захолодело в груди — неужто⁈ Неужто немцы решились ударить по советским войскам, наступающим на Львов — и теперь сгрудившимся на шоссе⁈
Или же поляки как-то сумели набрать ударную группу бомберов?
Мгновением спустя все это стало невыжным — на шоссе диковинным огненным цветком полыхнул взрыв бомбы-пятисотки, накрывший головной танк…
Командир звена вновь покачал крыльями — и принялся резко набирать высоту. У Антонова, пилотирующего И-16 тип 10 с четырями пулеметами ШКАС, есть рация — сейчас старший лейтенант наверняка передаёт в полк информацию о воздушном ударе противника… Но и от боя звено советских истребителей не уклонится. Ведь как можно в такой ситуации бросить товарищей? Как можно предать своих во время бомбежки, оставив без воздушного щита⁈