Советских танкистов просто задавили числом…
Неожиданно для всех ожила противотанковая батарея поляков. Открыли огонь два орудия, каким-то чудом уцелевшие во время вражеской артподготовки и последующего за тем пожара. Оглушенные, наверняка пораненные артиллеристы били часто, много мазали — и все же сумели поджечь два легких танка, подобравшихся к их позициям… Очереди автоматических германских пушек не оставили ни единого шанса смелым ляхам, вспомнившим национальную шляхетскую храбрость.
И все же артиллеристы выполнили свой долг до конца, сражаюсь за свою землю. Ну, по крайней мере, они считали ее своей…
Однако теперь артиллерийского щита у спешенных всадников уже нет — и их единственный шанс подпустить врага поближе, а затем закидать из окопов бутылками с горючкой и связками ручных гранат. Первые красноармейцы получили от ляхов по две штуки на брата — комбриг выбил их у панов, аргументируя тем, что бутылки с «зажигалкой» успешно применялись против бронетехники в Испании. Причем чаще ими пользовались «регулярес» Франко, его отборные марокканские солдаты — те еще головорезы, грабители и убийцы, но смелости и воинской смекалки им не занимать. Регулярес могли устроить танковую засаду прямо на деревьях, забрасывая бутылки с горючкой на моторное отделение проезжающих внизу танков.
Еще комбриг вспомнил случай, когда «бэтэшки» шли в атаку по низине — и бутылки с горючкой летели в новенькие республиканские танки с обрывов… Деревья на высоте еще остались, но никто не рискнул бы залезть на них, встречая врага броском горючки. Так что Фотченков советовал бойцам подпускать машины поближе и стараться закинуть бутыль с горящим фитилем на жалюзи моторного отделения. В крайнем случае, швырять их прямо в лоб башни — никакого урона не нанесешь, но огонь и дым хотя бы временно ограничат видимость экипажа.
Гранатные же связки, весящие по меньше мере килограмм, раздали самым подготовленным, физически крепким бойцам. Их предлагалось забрасывать под днище танка или также на корму… Во время утреннего инструктажа с командирами рот, взводов и отделений, все это звучало логично и толково — и говорил повоевавший в Испании комбриг уверенно, со знанием дела. Теперь же… Даже сам Фролов, на что он слыл решительным малым, не мог и представить, что ему хватит выдержки подпустить многотонную махину вражеского танка поближе — когда сама земля дрожит под его гусеницами! А после швырнуть гранатную связку под гусеницы — выпрямившись в окопе в полный рост под пулеметными очередями, бьющими едва ли не в упор…
И все же для большинства бойцов это действительно единственный шанс справиться с танком. И пока еще этот шанс у них есть: вражеская пехота сильно оторвалась от своих панцеров, вынужденных совершить обходной маневра из-за минного поля. Не полезли на противотанковые мины и сами зольдаты — хотя, насколько Фролову было известно, те не взрываются, если просто наступить сверху… Но ведь немцы не могли знать, что перед северным склоном горы выставлены лишь противотанковые блины, а противопехоток-то нет!
К слову говоря, когда панцеры начали обходной маневр, наступил удобный момент, чтобы открыть крепкий огонь по германской мотопехоте. Но в те мгновения мало кто из красноармейцев стрелял… Полнокровный «стрелковый батальон» (если равнять кавалеристов с обычной пехотой) понес большие потери из-за налета бомберов — и особенно, во время артподготовки. Тяжелые снаряды перепахали траншеи, обвалили ходы сообщений, разорвав единую линию обороны на несколько изолированных друг от друга очагов… А многие неопытные красноармейцы (хотя у кого там вообще был боевой опыт⁈) пытались бежать во время налета и обстрела высоты.
Абсолютное большинство их догоняли осколки, пули бомберов, глушила взрывная волна… Впрочем, от близких разрывов шестидюймовых гаубичных снарядов и бомб-«полусоток» не спасали и траншеи — так, например, прямо в «лисьей норе» завалило землей и тяжело контузило младшего лейтенанта Таранца, командира взвода. А его обязанности пришлось исполнять Фролову, как раз вчера повышенному в должности до младшего комвзвода… Сергей сосчитал уцелевших бойцов — после чего приказал оказать помощь раненым, собрать гранаты и уцелевшие бутылки с горючкой, почистить оружие. Под его началом осталось всего четырнадцать человек, способных вести бой — и еще шестерых раненых, наскоро перевязав, перенесли в отсечный ход траншеи. Тут бы Ии м ударить по немецкой пехоте! Благо, что во взводе уцелел ручной «Дегтярев» — но прежде, чем старшина приказал бы бойцам открыть огонь, прозвучал заполошный крик «танки»…