— Не так быстро, вы, идиоты обделавшиеся! — голос унбаши хоть и подрагивал ещё от страха, был достаточно убедителен, особенно подкреплённый стальным аргументом. — Первого, кто покинет пост, я самолично зарублю! Ну-ка, быстро по местам! И смотрите у меня: чтобы ни один из этих воров не ушёл живым! — трясущиеся стражи молча вернулись к своим секирам и с явной неохотой подобрали их. Страх перед начальником и наказанием пока явно был у них сильнее жажды жизни. Наивные дурачки.
Однако унбаши нашёл нужным ещё «подбодрить» своё бравое подразделение:
— Если из казны пропадёт хоть один медный обол, мне опять понадобятся волонтёры, потому что вы все будете посажены на кол! Лично я и прослежу!..
Хаттаф, безмолвно ухмыльнувшись про себя, понял, что унбаши хочет своими силами справиться с нападением, как он считал, воров-людей, атаковавших сокровищницу изнутри. Чтобы таким образом добиться того же, чего, собственно, желал и сам Хаттаф: славы, повышения и денег. Одного только не учитывал «мудрый» унбаши — воры тихо ушли бы со своей добычей тем же путём, что и попали внутрь. Не в их интересах шуметь и привлекать внимание!
Нет, Хаттаф был уверен: ворами здесь и не пахло!
Затишье, длившееся после первого удара почти минуту, позволило этой сцене развиться до конца: паникёры с оружием в руках заняли вновь свои места, будучи уверены, что уж с ворами-то, пусть даже вооружёнными тараном, они легко справятся, превосходя их недюжинной силой, выучкой и отличным вооружением.
Похоже, один Хаттаф понял, что дело не в таране. А может, это поняли и другие… Но боялись признаться в этом даже самим себе. А ещё больше боялись трибунала. Резван отнюдь не шутил насчёт кола. Хаттаф был зол на них и презирал: ни дать ни взять, настоящее пушечное мясо — ни инициативы, ни мозгов.
Самого Хаттафа второй удар, снёсший напрочь двери и отбросивший их створки прямо на двух растерявшихся идиотов, стоявших напротив, не застал врасплох: он уже вжался в шершавый камень небольшой ниши, облюбованной им загодя, ещё до первого удара, и теперь был почти невидим в тени, стоя возле дверного косяка. Он старался даже не дышать. Не говоря уже о том, чтобы не шевелиться.
Ведь вором или грабителем их непрошенный гость не был.
Как, разумеется, и человеком.
И магические восковые печати, наложенные на двери от злых духов и волшебства, судя по результату, нисколько его не смутили.
Мышцы огромного тренированного тела заныли от напряжения. Но чёртов камень не поддался. Так. Плохо. Но ничего не поделаешь — значит, придётся ковырять ещё.
Конан вновь поднял хитрый инструмент, больше всего напоминавший плоский длинный нож с двумя крючками на конце, с удобной ухватистой рукояткой, и, вновь просунув его в проделанную щель подальше, принялся дробить и выколупывать кусочки потемневшего от времени известкового раствора, которым была скреплена каменная кладка. Не забывал он и внимательно оглядываться и прислушиваться…
Десять минут такой работы позволили предпринять ещё одну попытку сдвинуть тяжеленный прямоугольный блок. На этот раз его усилия были вознаграждены, и, обливаясь потом и ругаясь — про себя! — киммериец расшатал, а затем и вынул из стены здоровенный каменный кирпичик.
Дальше пошло легче: соседние камни уже не были заклинены и вынимались быстрее и легче. Не прошло и часа, как в прочной с виду трехфутовой толщины стене образовалось неправильной формы отверстие, достаточное по габаритам, чтобы пропустить гиганта-варвара.
Ещё раз оглядевшись и прислушавшись, Конан поправил огромную суму, переброшенную через плечо, проверил верный меч в ножнах на спине. После чего нырнул в темноту сокровищницы.
Здесь было словно в могиле — темно и душно. Затхлый, пыльный воздух нуждался в замене. Похоже, не часто здесь проветривают! (Да и как проветришь помещение, отделённое от остального подземелья стенами и потолком в три шага!) Впрочем, такие мелочи киммерийца не смущали. А вот почти абсолютная темнота каменного мешка не позволяла даже с его по-кошачьи острым зрением разглядеть как следует внутреннее устройство и содержимое комнаты, план атаки на которую он вынашивал и разрабатывал больше месяца.
Много же ему пришлось поработать! И дело даже не в том, что пришлось бесшумной и бесплотной тенью проскользнуть мимо пятерых часовых — те, впрочем, не слишком усердно бдили, полагаясь на слух и нюх собак — и подняться по отвесной наружной стене. Стене крепости-резиденции грозного Вазифбея — главы военного ведомства и полицейского департамента эмирата Хауран, а фактически — первого вельможи и самого состоятельного человека его столицы Бартанга.