– Господи, мама, что ты натворила! Чтобы своего ворюгу ублажить, ты всю мою жизнь под откос пустила! Ой, как же я тебя узнаю! Лишь бы по-твоему было, а там – хоть трава не расти. Муж мой тебе не нравится? А он – работяга, он всего своими руками и башкой в жизни достиг, не отбирал ни у кого и не убивал никого.
Мать смутилась, но лишь на доли секунды, а потом наклонилась поближе, быстро и страстно зашептала:
– Погоди, не кипятись. Давай трезво рассудим. Видела я твоего короля угольных куч. Никогда не поверю, что ты его любишь – он же на пятнадцать лет старше тебя, полголовы седых волос. Понимаю: когда ты сюда сбежала, тебе надо было хоть куда приткнуться, с малым-то ребёнком на руках. Да, подобрал твой Градов тебя, попользовался эти годы тобой. И хватит. Пусть в зоне парится! Что тебе до него? Ты – хозяйка конторы, всё в твоих руках. Представь, Олюшка, как бы мы зажили здесь все вместе, одной семьёй. Надо только тебе гордость свою поумерить и простить меня.
– О чём ты говоришь, мама?! Я-то от тебя ни детства настоящего не видела, ни юности. Сколько себя помню, ты только и делала, что с урками путалась и пила. Да, пусть я – неблагодарная дочь, но почему я должна сейчас твою старость устраивать? Пенсию вам от себя положить? Какое мне дело до ваших криминальных разборок, от которых вы сбежали? Там кровью наследили и сюда приехали, мою спокойную жизнь в крови утопить? Какое отношение твой вор ко мне имеет, чтобы я ему тут ковровые дорожки расстилала? Может, и папой прикажешь мне его звать?!..
– Прикажу. Он и есть твой отец, дура.
Я осеклась. Сердце оборвалось в груди и гулко ухнуло вниз, больно задевая о рёбра.
– Как… отец?..
– Вот так. Ты же Сергеевна у меня. Я ещё беременна тобой была, когда он сел в очередной раз. По крупному делу, на пятнадцать лет. Первое-то время я ещё моталась в зону с передачками, письма ему писала, а потом рукой махнула. Мне пятнадцать лет тогда целой жизнью казались… А что тебе об этом никогда не говорила – уж извини.
Мать замолчала. Я сидела окаменев. Последние её слова доносились до меня уже будто из-за стены, не совсем внятно. Отец, это мой отец, не виденный мной никогда, даже на фотографиях. Отец, о котором я столько мечтала ребёнком, надоедая в поисках ласки случайным материнским знакомым. Мой отец – вор, человек, разрушающий бизнес моего мужа и для этого устраняющий людей налево и направо. Всё это не склеивалось в моей бедной голове. Я спросила мать, и голос мой показался мне самой безжизненным, как объявление диктора по вокзальному радио: