Однако эти слова не конвертировались в дела. Государство продолжало отбирать бизнес у частных собственников и помогало делать то же самое тем, кто пользовался его покровительством. Можно было бы говорить о недобросовестных чиновниках или плохой работе правоохранительных органов, но Кремль делал все возможное, чтобы эта проблема не решалась. Изменение законодательства о выборах шло таким образом, чтобы минимизировать возможности развития политического плюрализма. Подавление свободы слова и политические репрессии стали основным методом противодействия росту протестных настроений в обществе. Контроль Кремля над судебной системой не ослабевал ни на минуту и позволял ему злоупотреблять правом. Суд в России перестал защищать базовые права – право собственности, право на справедливое правосудие, право избирать и быть избранным.
Возникает вполне резонный вопрос: почему Владимир Путин, зная о проблеме защиты прав собственности, не смог ее решить за все 18 лет своего правления? На мой взгляд, ответ прост: Владимир Путин как политик, несомненно, выражает и защищает интересы высшей российской бюрократии, силовых структур и экспортеров сырья, позиции которых будут ослабевать в случае быстрого экономического роста. Проведение институциональных реформ, направленных на защиту прав собственности, приведет к быстрому росту большого числа состоятельных россиян, которые не будут зависеть от государства, но будут требовать своего политического представительства на всех уровнях власти. Движение в сторону независимого суда не только неизбежно подорвет возможности государства и связанных с ним лиц по захвату чужой собственности, но и сделает невозможным фальсификацию итогов голосования, что, в свою очередь, неизбежно повысит уровень политической конкуренции в России и разрушит ту вертикаль власти, которую Владимир Путин начал создавать с первых дней своего пребывания в Кремле. Продолжение этого сценария приведет к тому, что либо сам Владимир Путин, либо его преемник потеряет власть в результате выборов.
А этого не должно случиться в той конструкции государства, которая кажется Владимиру Путину единственно верной, которую он строил на протяжении 18 лет, поворачивая одну за другой стрелки, менявшие траекторию поезда под названием «Россия».
Делать прогноз будущего для России – на период очередного президентского срока Владимира Путина – достаточно просто, потому что в мировой истории последних 60 лет у его политического режима было много в большей или меньшей степени похожих «родственников». Политологи называют эти режимы авторитарными, порою диктаторскими или недемократическими. Лидер режима в таких странах, приходя к власти в результате выборов или государственного переворота, закрепляет свое право на длительное удержание власти, устраняя с политической сцены всех, кто может эту власть ограничивать или претендовать на нее. Зачастую такие режимы весьма устойчивы, поскольку опираются не только и не столько на закон, сколько на силу – будь то на армию или тайную полицию, – которую они готовы применять для своего сохранения. (Данные таблицы 2 наглядно демонстрируют, как год от года растет «экономическая» активность ФСБ, которая присвоила себе право активно вмешиваться во все сферы жизни). Крахи таких режимов, конечно, случаются, но причин для этого крайне немного. Это может быть проигранная война с более сильным соседом, или ошибочная экономическая политика, которая разрушает нормальную жизнь большей части населения, или государственный переворот. Свержение авторитарного режима в результате народного восстания может соседствовать с одной из основных причин, но крайне редко случается само по себе.
Я не вижу оснований для того, чтобы прогнозировать значительную вероятность одного из трех перечисленных событий. Хочется верить, что в планы Владимира Путина не входит война ни с НАТО, ни с Китаем. Владимир Путин удалил из своего ближайшего круга почти всех старых друзей, которые имели те или иные политические амбиции, и окружил себя молодыми технократами, для которых бюрократический взлет оказался таким стремительным, что еще длительное время они будут радоваться достигнутому, не претендуя на большее.