— Что ты говоришь, мама? Я не понимаю….
— ку-ку-ку!!!
Услышал я в ответ и увидел как мама превратилась в кукушку и вылетела в окно, разбив стекло. Я не поверил своим глазам!
‘Мамочка! Мамочка! Вернись, мама-а-а-а-а!” — кричал я сквозь рыдания! Не помня себя я помчался за мамой в лес. Вернись, мама-а-а-а-а!” — кричал я в истерике, глядя в ночное безразличное небо, но не видел уже там свою мать — кукушку. В беспамятстве я убежал так далеко в глубь леса, что на утро понял, что заблудился и не знаю как вернуться домой. Через три дня меня нашли истощенного, потом я долго болел лежал в бреду, и моему рассказу никто не поверил, все утверждали, что мама просто умерла от болезни. Но я то знаю что это не так. «ку-ку-ку!» до сих пор слышится мне в страшных снах.
Юлиан и Нона
Тогда мне было тринадцать лет, рос я хулиганом таким, что оторви и выбрось! Что не удивительно, ведь воспитывался я, считай без родительской заботы. За отца и за мать мне чаще всего был мой старший брат — Валентин Берёзкин на пять лет меня старше. Я тоже как вы уже догадались Берёзкин. И имя у меня такое же романтичное и звучное имя как и у брата. Зовут меня Юлиан. На этом, пожалуй все сходства меж мной и Вальком заканчиваться, потому что он, умный и целеустремлённый. Даже на старых черно-белых фотографиях, где ему лет шесть-семь он выглядит серьёзным словно офицер советской армии — кареглазый с узкими поджатыми губами, не улыбчивый и не по возрасту сосредоточенный.
А, я? что с меня взять! Жечь муравейники, лазить с пацанами по заброшкам, да взрывать самодельные петарды — вот краткий перечень моих основных занятий на тот момент. Я перебивался с тройки на двойку, а иногда так доводил учителей и директрису своими выходками, что те грозились сдать меня в школу для трудновоспитуемых подростков. И наверняка, сделали бы это, но очень уж уважали моих родителей и им приходилось терпеть. Да, родители у нас с Валентином, конечно же тоже были, и не какие-то забулдыги как вы могли подумать, а совсем наоборот, уважение люди! Отец — Эдуард Михайлович, полковник лётчик гражданской авиации. А мама — Элла Сергеевна, старшая борт-проводница. Они всегда летали в паре. И им было не до нас с братом. Нет, вернее когда родился Валёк мама ещё училась в университете, не работала и много времени проводила с ребёнком. Ей помогала тогда ещё живая и заботливая бабушка наша — Татьяна Ильинична. Да и отец только-только начинал свою карьеру и был не так оторван от семьи. Так что Валентину повезло, видеть родителей чаще чем, одну неделю в месяц, как это было в моём случае. Поэтому, наверное мы такие разные, и даже внешне не похожи, хотя и оба темненькие, но Валёк он широкоплечий крепыш среднего роста. А я почти на голову выше брата, но при этом худой и тщедушный. И когда Валентин погиб, бабушки у подъезда завидев меня ещё долго осуждающе кивали головами и говорили, меж собой тихонько, что лучше бы погиб я, а не Валентин. Я не обижался, потому, что Валька все любили. И если бы это была правда, то я бы и сам предпочел умереть вместо него, но это не так! На самом деле брат мой не погиб с ним случилось нечто гораздо худшее….
В то, утром я проснулся, так рано, как это бывает когда я собираюсь на рыбалку на утренний клёв. Я лежал с головой накрывшись одеялом и думал про медальон. Золотой-увесистый, изображённый на нём оборотень — пёс, был сработан так грубо, что казалось, будто эту гравюру делал неандерталец. Но в тот же момент медальон этот был вещицей настолько необычной, что ничего подобного в нашем советском быту мне никогда еще до этого не встречалось.
Хотя, жили мы неплохо и японский видеомагнитофон отец с матерью привезли мне из рейса. И игрушка “Электроника ИМ-02” у меня у первого во всей школе появилась, но этот странный медальон был ещё более чудесным. Я поражался сам себе, своим странным мыслям, “ Что может быть, интереснее электронной игры, где волк из “Ну, погоди!” ловит яйца? Или видака, где сам, какие хочешь кассеты такие и ставь: хошь, мультфильмы крути, а хошь боевики. Вот это я понимаю― чудо! А этот медальон ― Безделушка блестящая только и всего…. “ рассуждал я мысленно. Но чувства мои были сильнее! И мне казалось, попроси меня кто-то обменять и видак и игру, или даже моего любимого кота — дымчатого Барсика, на этот медальон, я сделал бы это без сожаления! “Юлик, девчонка ты что ли??? На блестящие безделушки менять, такие полезные в хозяйстве вещи. — ругал я себя — да, пусть он хоть трижды золотой медальон этот проклятый! Тебе- то с того какой интерес? — ругал я сам себя.” Но чем дальше тем, больше мне становилось обидно, что на этот раз из командировки родители привезли мне ананас и конфеты, а медальон такой красивый, дорогой и заграничный, отдали Валентину. И не чтобы носил, а чтобы спрятал приберёг на “чёрный день”. Вчера вечером по возвращению из Берлина, отец рассказал нам такую историю, что закачаешься! Последнее время, я не часто ужинал с родителями даже после долгой разлуки, я не хотел показывать, как сильно скучаю, я думал, что не по-пацански все эти телячьи нежности! И обычно, я уходил кушать в гостиную перед телеком. Но когда отец показал нам медальон и начал рассказывать историю о нём, я сидел и слушал с открытым ртом: