— Помолчите, — потребовала Катя, — Дайте Максу сосредоточиться.
Все послушно замолчали, обступили меня в напряженном ожидании, но я не спешил начинать читать. Сперва полностью переключился на магическое видение. Это состояние дает отрешенность, ни к чему не привязанную созерцательность. Возможно, так мне будет легче сопротивляться магии Бахта.
Я стал видеть не сами буквы, не слова и не предложения. Я стал видеть магическую сеть, которую плел хаосит, когда писал эту книгу. Это в самом деле помогло. Когда видишь, «читаешь» действия противника, сопротивляться намного легче.
И тем не менее, хаотическая магическая паутина обволакивала, затягивала меня с каждой строчкой. Бахт продолжал описывать свое житье в замка хаоса. Он начал подробно с той же ритуалистичной дотошностью рассказывать о замковом подземелье.
Я будто бы шел вслед за хаоситом и повторял все его шаги. Как он зажигал настенный светильник, как отсчитывал ступеньки, ведущие в нижний ярус, как выбирал цепь, чтобы освободить запирающий механизм.
Я будто бы вместе с ним зашел в темную камеру, предназначенную для заключённых. Мне показалось, что камера не пустует, в ней уже томится чья-то душа.
— Добро пожаловать в замок, узник, — вдруг услышал я голос, незнакомый, но со знакомыми интонациями.
Бахт довольно засмеялся и захлопнул клетку за моей спиной. Я бросился на решетку, чтобы не позволить ему ее запереть. Он толкал снаружи, а я изнутри. Силы были не равны. Бахт черпал силу от самого замка, а я находился в чуждой для меня среде. Он побеждал. Еще пару сантиметров, и он сможет накинуть засов.
В следующий миг я открыл глаза, снова осознав себя в библиотечном подвале. Катя придавила книгу хаосита артефактной подковой. Подкова разогрелась до красна, желтоватая страница начала чернеть. Книга пыталась сбросить с себя подкову, но Катя навалилась всем телом. Я понял, что подкова обжигает ее ладони так же, как прожигает чернеющую бумагу.
— Катя, все, отпускай, — крикнул я и вскочил с места.
Схватил ее в охапку и оттащил от стола.
— Сволочь ты, Макс, знаешь как больно? — она показала мне ожоги на ладонях, — Не смей меня лапать.
— Я ищу флакон с зельем исцеления, где он у тебя?
— Вот здесь… в этом кармане.
Я нашел зелье, полил ей на ладони, а потом еще дал глотнуть. Ожоги очень быстро начали заживать.
— Имей ввиду, Макс, — пригрозила Катя, — Как только заживёт, надаю тебе пощечин.
Я не стал возражать. Она имеет полное право. Но пока ее ладони не зажили, я обхватил ее голову своими ладонями и поцеловал в губы. Такой наглости она от меня не ожидала, но вырваться я ей не позволил, а через секунду она сама не хотела вырываться.
— Гад ты, Кротовский, — сказала она с тихой обреченностью, когда я ее отпустил.
Все присутствующие тактично отвернулись в другую сторону и вовремя увидели, что подкова продолжает сражаться с книгой. Книга забилась в угол, но подкова, как оказалось, тоже обладает собственной волей и способна самостоятельно перемещаться. Догнала и снова прижала. От книги шел дым и уже начали вырываться всполохи пламени.
— Вы пожар здесь устроите, — истерично заголосил Юлиан.
Виктор, Сергей и Миша спешно начали отодвигать от угла стеллажи с другими книгами. Юноша схватил ведро с песком и высыпал содержимое на подкову и книгу хаосита. Некоторое время все мы смотрели на кучку песка, из которой выбивались дымки. Потом я подошел, присел на корточки и разворошил песок. От книги остался только обгоревший переплет. Подкова победила и теперь постепенно остывала.
— Ну вот и все, чертовой книги больше нет, — сообщила Катя с облегчением, — Макс, ты что-то выяснил?
— Да. В замке есть свой подвал. Сигизмунда держат там.
— Мне съездить с вами? — спросил Сергей.
— Справимся сами. Этот Бахт оказался не так уж и силен. Ждите.
Юлиан дал мне тряпку, чтобы я смог завернуть все еще очень горячую подкову. Оставив Сергея и юношу ждать в библиотеке, мы с Катей, Виктором и Мишей вышли на улицу. На город опустился вечер. Солнце зашло, фонари зажглись. Я распаковал коня и карету.
После победы над книгой хаоса Уголек преобразился. Стал крупнее и мускулистее. Теперь у него рыжей была не только грива. Огненная полоса тянулась по всей спине, и окрасила хвост.
— Какой красавец, — растрогался Миша.
— Угу, у нашего красавца теперь и бак стал литров на сто больше, — добавил Виктор, — Он теперь жрет, наверно, как гоночный болид на керосине.
— Ничего, прокормим, — Миша любовно потрепал Уголька по холке.
— Поехали, ребята, — поторопил я, — Дело к ночи, а забот невпроворот.