– Вы предлагаете мне присоединиться к вашему заговору против Короны?
– Владетельная Уния более десяти лет планировала действия, направленные на благо Империи как цель – и опосредственно, против занимающего Трон Императора. Он при этом практически стал управляемой марионеткой, а рычаги управления Империи в большинстве сконцентрировались в руках Унии. Но после состоявшегося вторжения чужих мы находимся в катастрофическом положении – все наши планы рушатся, а наши противники в борьбе за власть у трона не идут на контакт. Единственный вариант сохранения целостности Империи – свержение правителя. Для этого мы обладаем всеми средствами, но не обладаем должным влиянием – среди нас лишь семь Домов из Опоры Трона, и если представитель Унии займет Трон, правительству предстоят не только сражения с чужими, но и битва за власть с остальными владетелями, – подытожил Растор.
– Мы не предлагаем вам участвовать в заговоре против Короны, ваше высочество. Мы предлагаем вам занять Трон Септиколийской Империи. Во благо всех ее жителей, – прежним бесстрастным голосом произнес Гестамп.
Глава 5. Стэн. Система Каргаррат. Станция «Антега»
Пронзительно, с протяжным нарастающим гулом взвыли генераторы доспеха. Противный писк зуммера стал громче, полоска энергии опасно просела, а на периферии зрения в проекции визора замигали красные сигналы. Меня бросило в жар, а горло мгновенно пересохло от страха - когда гул генератора перешел практически в ультразвук. Полоска заряда энергии рухнула на критически низкие значения, и я уже открыл было рот для сакраментального «мама!», как вдруг шифрованное сообщение все же отправилось пакетной передачей.
С трудом – да и не с первого раза я сглотнул, понимая, что едва не угробил свой генератор щитов и, может быть, даже весь доспех. И только через несколько секунд – словно забыв о необходимости дышать, сделал глубокий вдох. Понимая, что только что едва не совершил поступок, которому положена премия Дарвина – или ее аналог в странах участницах пакта сотрудничества в рамках Галактического Совета.
Когда пользовался индивидуальным ресурсом брони в первый раз - отправляя донесение из резиденции Мелани, все прошло гораздо быстрее и проще. Сейчас же энергии потребовалось почти в два раза больше – что едва не сказалось фатальными для меня последствиями. Видимо, причина этому – иной протокола шифрования. Да и сообщение я отправлял не через имперский ретранслятор – и посему не мог полностью задействовать ресурсы вычислительного комплекса брони – которой в ином случае просто не дал бы мне провернуть столь смертоубийственный трюк, заранее рассчитав необходимо мощность.
Ну почему я готов читать инструкции только тогда, когда у меня что-то не получается, или получается не так, как надо?
Мне очень – очень! - не хватало знаний Юза и спокойствия Фокса.
Сердце от осознания пережитого билось так, что удары отдавались во всем теле - казалось, даже щитки кирасы мелко тряслись от пульсации в груди. По венам вместо крови бежал чистый адреналин – пальцы подрагивали, и мелкая дрожь отчетливо передавалась в латные рукавицы - доспех был связан со мной через нейрошунт, реагируя на малейшее движения мышц.
Звучно выдохнув, я прошелся на ватных ногах по каюте и едва не рухнул на койку. Дурак, как есть дурак – а если бы энергии не хватило? Если бы генератор щитов взорвался? Если бы силовой контур станции не выдержал от взрыва – обвинение в диверсии и трибунал – и то, если бы мой нейроблок нашли после этого.
Ожидая в любую секунду визита внутренней безопасности, я с опаской смотрел на дверь каюты. Створки оставались закрытыми, а перед глазами по-прежнему стоял темно-зеленый индикатор статуса карантинного гостя космической станции. Статус и мои права – и так, правда урезанные, не претерпели никаких изменений – поэтому можно считать, что отдельная команда для ареста к моей каюте не выдвигается.
Подождав еще четверть часа – понимая, что ничего больше в ближайшее время изменить не в силах, снял шлем и включил трансляцию первого гала-канала где шел полуфинал розыгрыша Кубка лорда Рейнара по пилатлетику. Сначала невидящим взглядом, а после, понемногу отходя от шока, пережитого испуга и осознания своей глупости, граничащей с преступной дуростью, принялся всматриваться в происходящее на поле.