В месте удара асфальт взметнулся ошметками, а дорожное полотно пошло волной — словно вытряхиваемый огромной рукой ковер — так что Вадима катапультой подкинуло в воздух. Приземлившись на газон, глухо и больно ударившись спиной, Вадим беззвучно как рыба открывал рот, пытаясь вздохнуть. И вдруг перед ним возникла сама смерть — огромные фасетчатые глаза, блестевшие матово-черным мраком, раскрытые длинные жвалы и неумолимый холод опасной и безмоциональной твари. Извернувшись, Вадим на инстинктах выхватил из-за пояса пистолет и начал стрелять — но рука дрожала, и всего несколько пуль попали по плечевым и грудным костяным щиткам чужого.
Вадим закричал от страха — видя, как смыкались над ним челюсти, усеянные зубцами с налетом кислоты. Краем сознания он уловил сытый металлический лязг — патроны кончились, затвор встал на задержку. Внезапно составное туловище дернулось, и огромная дыра появилась по центру широкого покатого лба. Тело чужого окуталось дымом горелой плоти — словно будучи насажено на невидимый раскаленный шест. Оторванные выстрелом импульсной винтовки жвалы упали рядом — несколько капель кислоты вновь попали на руку Вадима.
Боль помогла ему прийти в себя, и мужчина суматошно принялся отползать — лежа на спине и отталкиваясь ногами. Под руку попался дробовик — перекатившись, Вадим встал и увидел, что искореженный имперский штурмовик лежит на брюхе, почти наполовину погрузившись в землю, подмяв под себя атакующую тварь. Глухой люк кокпита был откинут и на фюзеляже машины стоял пилот в легком доспехе с прозрачным забралом, отстреливая атакующих его членистоногих тварей.
Вадим побежал, огибая по широкой духе подбитую машину со стороны кабины — с другого края наползала рваная шевелящаяся масса. Вдруг все вокруг скрылось в огненном кольце — с пронзительным свистом дюз маневровых двигателей над местом крушения прошелся круговым облетом второй штурмовик. Вадим заметил на его фюзеляже эмблему точь-в-точь как на подбитой машине — расправивший крылья орел первой штурмовой эскадрильи из отряда тактической авиации имперского крейсера Инвиктус.
Вдруг с неба стремительно, двумя росчерками едва заметных глазу темных стрел упали два хищных монстра — похожие на того, что подбил первый штурмовик. Их перепончатые крылья облепили имперскую машину, когти и челюсти принялись сметать металл. Двигатель атакованного штурмовика взвыл, захлебываясь, и потерявшая управление машина врезалась в пятиэтажный жилой дом неподалеку, разрушив треть здания. Почти сразу штурмовик исчез в поглотившей дом вспышке пламени — взрывной волной Вадима кинуло на землю. С трудом поднявшись — в очередной уже раз, — сквозь пелену крови и боли он увидел пилота, которого сбили с ног две членистоногих твари. Один из чужих пробил доспех имперца на плече, пришпилив его длинным как сабля когтем к обшивке, а второй плюнул кислотой.
Вадим закричал от паники и страха, начав стрелять. В этот раз без промаха — две тупоносые пули двенадцатого калибра попали прямо в фасетчатый глаз ближайшего противника. Тварь дернулась, потеряв ориентацию и выдернув лапу из тела имперца — и раненый пилот, воспользовавшись ситуацией и не обращая внимания на сжигаемый кислотой доспех, извернулся — достав пистолет, расстрелял нападающих. Вскочив на ноги, он осмотрелся — Вадим сквозь разбитое забрало успел увидеть длинный застарелый шрам через все лицо пилота. Но доспехи имперца плавились от кислоты, голубая полоска визора пошла рябью и мигнув в последний раз, потухла — имперец прокатился по фюзеляжу и кулем упав на дорогу, застыл, нелепо подогнув под себя руки.
Вадим одним прыжком — который ни за что не смог бы выполнить еще пять минут назад, в той, прошлой жизни, — заскочил на крыло. Подобрав винтовку пилота, он спрыгнул с фюзеляжа — зашипев от боли в ноге и торопливо похромал прочь, постепенно ускоряясь. Перепрыгивая через дымящиеся комья земли, плавящийся асфальт и ошметки погребенной под машиной твари, Вадим уже не видел, как по доспеху пилота прошли голубоватые искорки — перезагрузилась, переходя на аварийный режим система жизнеобеспечения, и раны пилота начало щедро заливать биогелем.