– Долго ехать?
– Нет, нет, очень быстро, четыре квартала ехать, – активно жестикулировал паренек и периодически немножко кланялся.
– У меня ещё нет ваших денег, – начал я пояснять, – я дам тебе две немецких рейхсмарки, – я достал из кармана деньги.
– Садитесь, господин, вещи я поставлю, – обрадовался извозчик, взял чемодан и поставил внутрь сидения, которое открывалось, потом впрягся и коляска стала готова к поездке. – Садитесь, господин, теперь удобно, – он повернул ко мне голову.
"Вот это номер, кататься на человеке. Интересно, надолго их хватает бегать так с грузом?", – с удивлением думал я, устроившись в коляску.
Буквально через полминуты рикша разогнался и взял очень бодрый темп. Было ощущение, что я спускаюсь с горки на велосипеде, но без ускорения. Я оглянулся на здание таможни – оно находилось в низине по сравнению с улицей, и была видна часть корабля. Он впечатлял. Очень хорошо был виден порт – на дальней стороне залива виднелись горы угля, портовые краны, восемь нефтяных резервуаров, и пришвартованы пять то ли сухогрузов, то ли танкеров.
"Довольно оживленный порт, а значит и город не бедный", – сделал я вывод.
Я рассматривал улицы, дома, вывески. Городок был довольно зеленый, дома одно- и двухэтажные, попадались будки таксофонов, вывески банков, лавочек, почты и даже кинотеатра. Чуть дальше от порта было более оживленно, гораздо больше кошколюдей на улицах, были заметны лотки с разной снедью, рыбой и прочими вкусностями. Но всё равно это был не центр города.
У меня было ощущение, что мы проехали уже квартала два или больше. Чуть спереди я услышал явно паровозный гудок. Рикша выдерживал свой темп. Я расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и стал просто смотреть по сторонам, набираясь впечатлений. Минут через семь мы выехали на небольшую площадь, и в её конце было красное трехэтажное здание. Часы наверху показывали 13–43. Рикша даже немного ускорился, и мы проехали площадь буквально за пару минут. Нэкояпонцев было много, стояли разные лотки, шла торговля, было несколько патрулей полиции в тёмно-синей форме, шлемах с бляхами и с дубинками на поясах – площадь была явно оживленным местом. Ближе к вокзалу стояли несколько автомобилей.
Наконец рикша подвёз меня к лестнице перед большими, массивными, коричневыми двустворчатыми дверями вокзала и опустил коляску. Я полуспрыгнул-полусошёл. Он подбежал, открыл сидение и достал мой чемодан. Как это ни странно, особо уставшим он не выглядел.
– Господин, мы приехали, это наш вокзал, здесь можно уехать! – радостно затараторил он.
– Возьми, – я протянул ему две марки, потом нащупал в кармане одну из 25-пенсовых монет и тоже протянул ему.
– Спасибо, спасибо, господин, всегда к твоим услугам! – он пару раз поклонился и явно довольный, стал перетаскивать коляску чуть дальше от ступеней вокзальной лестницы.
Я взял чемодан, поднялся по лестнице, открыл с усилием одну из тяжеленных дверей и вошёл в здание вокзала. Он и внутри был внушительный – просторное помещение, очень высокий потолок, огромные люстры. Полы выложены красноватой плиткой, много скамеек, несколько касс, два газетных киоска, очень много нэколюдей с багажом на скамейках и в очередях возле некоторых касс. Ещё бросались в глаза три полицейских патруля в разных концах зала. Я решил подождать, пока возле билетных касс станет более свободно и подошёл к одному их газетных киосков.
Пожилая киоскерша, можно сказать, выпучила на меня глаза, как будто никогда не видела иностранцев.
– Что вам угодно? – неуверенно спросила она.
– Какие есть свежие общенациональные газеты? – спросил я на ломаном японском.
– Вы знаете наш язык? – поразилась кошкотётка, но довольно быстро взяла себя в руки. – Из сегодняшних остались только "Токийское обозрение" и "Биржевой вестник", остальные с прошлой недели.
– Сколько стоит?
– 25 и 40 сэн, – ответила тётка.
– У меня немецкие марки, – сказал я ей.
– Извините, такое не принимаем, обменяйте в отделении банка, это справа и вниз от вокзала, – посоветовала она мне и закрыла окошко.
Тем временем очередь понемногу растворялась, а к одной из крайних касс вообще никто не подходил, поэтому я быстренько подошёл к окошку и обратился к кассирше по поводу билета до Токио.
– Извините, поезд недавно отправился. Теперь ближайший сегодня поезд до Токио – в 22–47, если его не отменят, а утренний – в 7-32, - ответила она, тоже удивленная моим знанием языка.
– А почему его должны отменить?