Иначе говоря, сделана была лишь половина. Разрешение монарха не решало всех проблем. Предстояло преодолеть последнее и, может быть, самое сложное препятствие — церковную цензуру.
В то время Камоэнса часто видели в монастыре св. Домингоша. На эту тему существует картина, на которой изображен поэт, читающий свою поэму перед советом священников этого монастыря.
Что было нужно поэту от монахов? Видимо, Камоэнс решил, что полезно будет, если братья доминиканцы обсудят его сочинение, выскажут, возможно, кое-какие советы, может быть, даже внесут некоторые исправления, на что ему легко будет пойти. Поэт полагал, что это обеспечит прохождение поэмы сквозь цензуру. Больше всего он опасался, что теперь, когда получено разрешение короля, его творение, спасенное из вод Меконга, бесславно навечно канет в теологические бездны цензуры. После доминиканцев, известных своей непреклонностью в вопросах веры, цензору останется лишь бегло ознакомиться с сочинением.
Так и получилось. Назначенный цензором фрай Бартоломеу Феррейра вынес положительное решение. После того как целый совет священников одобрил сочинение Камоэнса, смешно было ему выискивать крамолу. И хотя некоторые высказывания поэта могли показаться противоречащими церковным догмам, а иные звучали довольно двусмысленно, он не стал придираться. Подписанный им текст заслуживает внимания как с точки зрения истории литературы, так и религии. Вот этот любопытный документ: «Я просмотрел по приказу святой инквизиции эти десять песен «Лузиад» Луиса де Камоэнса, повествующих о храбрых португальцах, которые совершали с оружием в руках всевозможные подвиги в Азии и Европе, и не нашел ничего скандального или противоречащего вере и добрым обычаям». Одно замечание тем не менее цензор все же сделал. «Мне кажется, — писал он, — что было бы необходимо предупредить читателей, что автор, дабы показать нагляднее трудности навигации португальцев в Индии, использует как фикцию языческих богов. И как еще святой Августин называл в сочиненных им книгах вдохновение Божественной Музой, хотя все это поэзия и вымысел, так и автор «Лузиад» в качестве поэта не претендует на большее, чем воссоздать особый поэтический стиль, и потому нам кажется неуместной эта фабула с богами в книге как таковой, тем более что всегда побеждает истина нашей святой веры, а все языческие боги оказываются демонами». Затем следовал вывод: «Поэтому мне кажется, что эта книга достойна быть напечатанной, и автор проявляет в ней много сообразительности, хитроумия и глубокую эрудицию в разных науках человечества».
После такого заключения цензуры рукопись ушла в типографию.
В начале лета 1572 года поэма вышла в свет. На обложке стояло: «Лузиады Луиса де Камоэнса. Королевская привилегия. Напечатано в Лиссабоне с дозволения святой инквизиции, в доме Антониу Гонсалвеша, печатника».
Вслед за этим последовало королевское повеление о выплачивании пансиона в пятнадцать милрейсов на срок в три года Луису де Камоэнсу, «пробывшему долгие годы в различных частях Индии» и рассказавшего об этом «в книге, написанной об индийских делах».
В то же самое время король назначил своему виночерпию пожизненную ренту.
Наконец после стольких лет лишений и упорного труда Камоэнс испытал радость успеха. Со всех сторон на него сыпались поздравления и похвалы, поэты славили его в стихах. Очень скоро известность его перешагнула границы Португалии. Им восхищались современники-поэты — Эррера в Испании, Тассо в Италии, Ронсар во Франции. Поэму перевели на испанский и французский языки (позже она выйдет почти на всех европейских языках).