Вскоре Дед - профессиональный дипломат - организовал нам с Титом встречу на нейтральной почве - в гаккелевском "Тамтаме". Через три дня новый Аквариум сел репетировать в привычном ко всему ДК Связи.
В качестве ударника Тит предложил А."Лорда" Рацена (из бывшего "Телевизора"). Андрей Вихорев с таблами был порекомендован общими друзьями. Начали с двух песен, написанных еще с БГ-Бэндом, но уже явно для Аквариума - "Летчика" и "Царя Сна". И поехало.
В это самое время местные власти Пушкинской, 10 отдали нам огромную пустующую квартиру на послед нем этаже - напротив офиса ДДТ (Юра Шевчук, собственно, и подкинул мне идею взять ее - "Вон, напротив нас, например, пустая квартира. Бери, тебе наверняка дадут" - к моему удивлению действительно дали. Бесплатно.). Там не было, естественно, ни отопления, ни газа, а электричество включалось и выключалось произвольно, но все-таки это было первое помещение, предоставленное миром Аквариуму. За неимением другого места обитания, туда вселился Дедушка со своей семьей (позже за ним последовал Вихрь, а потом мы поставили там студию, где писали все demo к "Навигатору", "Льву" и "Гиперборее"). В силу нечеловеческих условий жизни это был бесстрашный поступок - квартира оказалась, ко всему прочему, не без своих духов. На общем высокопсиходелическом фоне тех лет духи быстро заняли свое место в общей жизни (когда они совсем отбивались от рук, приходилось, правда, идти на крайние меры; приезжал наш давний друг - ясновидец и духогон Григорий, и задавал им жару. Духи на время успокаивались, но из картин на стенах начинали вылезать медведи). Там же происходили все симпозиумы, консилиумы и другие аквариумические праздники. Все это не могло не отразиться на будущем "Рамзесе".
Максимально быстро последовало начало гастролей и по разбитым русским дорогам покатил новый Джаггернаут - уже не акустический партизанский отряд похмельных сиринов, но мрачные ландскнехты в черной коже с геттобластером на плече (Stones, Hendrix и Tom Petty), десятиминутными гитарными соло и глазами, устремленными в иные измерения.
В Рыбинске были изучены Египетские боги; в Рязани - четыре потока времени и местные монашеские пещеры; в Смоленске появился "Дубровский", в Липецке - "Иерофант". Начали записывать альбом на Ленфильме, задымили всю студию индийскими благовониями, но потом поняли, что свести этот альбом там невозможно и микшировали все на "Мелодии" у Ю. Морозова.
Здравствуй, Рамзес 4-ый!
Библиотека Вавилона
На самом деле это - первое, что начал писать Аквариум "2-го созыва". У Тита и Рацена была своя студия на Фонтанке, и когда мы стали одной группой, было естественным попытаться использовать ее на полную катушку. Для начала решили собрать все, недособранное на "Архиве", а это привело к записи многих, по невозможности в прошлом, незаписанных песен - что заодно служило и пробой группы, как рабочей единицы. Пример тому - "Джунгли"; песня, которую мы пытались делать еще со старым Аквариумом во время "Дома Под Зведным Небом", на "Библиотеке" подверглась долгой и любовной переработке в свете новых откровений. Там присутствует даже Титовский пес по имени Чуй, неявно лающий где-то в конце песни - и, конечно же, лающий в обратном времени. Не жалели даже самого святого.
Пески Петербурга
Эксперимент по продлению этого состава в прошлое - что было бы, если бы все, что есть сейчас, было бы тогда. Песни написаны в 75-86 гг, собрались в моей голове (и частично дописаны) в Иерусалиме за чтением путеводителя по Волге 1907 года издания, записаны Аквариумом в 1993. Альбом вполне мог бы и не появиться; было непонятно, стоит ли воскрешать песни, давно пропавшие из жизни. Некоторые сущности, за консультацией к которым приходилось обращаться во время микширования, ехидничали в смысле того, прав ли я, обнародуя все, что пишу. ("синдром графомана" - сардонически заметил один дух).
Но общее впечатление от этих записей неожиданно оказалось положительным и создавало хорошее настроение. Жалко, что плохо слышен текст из "Книги Мертвых", читаемый через мегафон в конце "Дядюшки Томпсона".
Единственной новой песней здесь был "Юрьев День"; новой в смысле того, что к первым двум строчкам, сохранившимся с 77 года, была приписана другая песня. Пути Господни воистину неисповедимы; песня получилась очень любимой.
Песни Вертинского
Оправданий этому преступлению против общественного вкуса нет и быть не может. То, что многие друзья просили меня об этом и то, что эти песни интересно расцвечивали наши концерты аж с 1983 - не повод лезть с ними в студию. Или, если уж лезть - то провести с ними в десять раз больше времени. Эти песни всегда (с 10 лет) были уважаемы мной, часто певались по ночам и заслуживают большего.