— Понял за что? — поинтересовался колдун.
— Да, хозяин, — черт коснулся пола лбом.
— Вот и отлично. Тогда приготовь ужин. Я тут у вдовушки сливянки прихватил, хорошая женщина, хоть и греховодница, гостеприимная.
После ужина, выкушав полштофа сливянки, Афанасий понял, что устал преизрядно, Иннокентия отправил в сени, а Владимиру приказал принести воды для умывания. И блаженно потянулся.
— Эх… если сейчас не закусит его сиятельство мое своеволие, да дадут мне повышение, заживем мы с тобой, Владимир. Переедем на Невский, в меблированные комнаты. Слышишь, чертяка, там паркет лаковый, не нужно будет с воском возиться, протер тряпочкой, и все…
Он зевнул.
— Разбудишь завтра на заре. Пойдем на Светлое, порыбачим. Отдых у меня, все-таки. И именины тоже отлично прошли.
Афанасий с удочкой в руках сидел на бережке на стуле, который ему приволок из дома черт Иннокентий. В большой деревянной кадке плескалась рыба, мелкая и покрупнее. Солнце уже поднялось и вовсю светило. И настроение было преотличное. Эх… настоящий отдых…
Черти сидели на травке невдалеке и помалкивали. Всякий знает, что во время рыбалки разговаривать нельзя, распугаешь всю рыбу.
Вдруг Афанасий услышал негромкие голоса. Скосил глаза и увидел стайку деревенский ребятишек. Они подзуживали друг друга, постепенно приближаясь к рыбаку.
— Давай, давай, — вперед вытолкнули совсем мелкого парнишку, и он несмело пошел к Афанасию.
Остальные двинулись следом, держать на расстоянии.
Пацан дотопал до колдуна, остановился невдалеке и принялся сопеть и глядеть исподлобья.
— Чего тебе? — спросил Афанасий.
Пацан засопел сильнее, а потом выдал:
— Вашеродие… Дяденька колдун, а это что у вас, черти?
— Черти, — подтвердил Афанасий.
— А можно на них посмотреть?
— Смотри, чего ж не посмотреть.
Пацан некоторое время пялился на чертей. Черти пялились на него. Остальные подошли поближе и тоже принялись пялиться. Но Владимир скорчил страшную рожу, и детвора отпрянула, девчонка даже взвизгнула.
Афанасий рассмеялся.
— Ну что, насмотрелись?
— А потрогать их можно? — спросил мелкий пацан, видимо, он был самым смелым.
— А не забоишься? — поинтересовался Афанасий.
— Не знаю, — неуверенно ответил пацан, — а они не укусят?
— Ну что, детвора, кто еще хочет потрогать чертей? — спросил Афанасий.
Вперёд вышло несколько смельчаков.
Афанасий повернулся к чертякам:
— Ну-ка, черти полосатые, — скомандовал он, — встали, как положено, и замерли.
Черти тут же встали рядышком, убрали руки и опустили бошки.
— Не бойтесь, не укусят, можете трогать, — разрешил Афанасий.
Первым подошел смелый пацан. Он провел Владимиру по животу, потом потрогал за руку.
— Тепленький, — радостно заметил он.
Подошли и остальные и по очереди потрогали обоих чертяк.
— У них глазки как у нас, — заметил один. — И волосики.
— А они всегда вас слушаются? — спросил другой.
— А то ж, — заверил Афанасий.
— Потому что вы их бьете?
— Воспитываю.
— А меня папка бьет, а я все равно его не слушаюсь, — заявил мелкий пацан.
— Это потому что он главной тайны не знает, — усмехнулся Афанасий, — и человек, и черт ласку любят. Одним битьем никого не воспитать.
Дети еще немного погалдели и побежали дальше.
Афанасий с улыбкой посмотрел им вслед.
— Давай-ка, Владимир, — велел он, — бери рыбу и дуй домой. Начинай готовить. Из мелочи уху свари, а крупную пожарь на углях. Рыбки сегодня поем. А ты, Иннокентий, собирай тут все, будешь меня сопровождать. Путь не близкий.
Глава 4. Афанасий и князь Р
1746 год
Дверь открылась без стука, и в квартиру вошел высокий богато одетый пожилой господин.
— Что вам угодно? — Афанасий посмотрел на него с удивлением и некоторым любопытством и добавил, чтобы сразу расставить все точки над «и»: — Взяток я не беру. Сразу предупреждаю, чтобы вы не тратили свое время. Мое, впрочем, тоже.
Господин огляделся по сторонам. И демонстративно поморщился:
— Так вот как ты ты живешь… сын. В такой грязи и нищете…
Владимир нахмурился и смерил гостя неприязненным взглядом. Он только вчера тщательно выскреб пол и натер его воском.
— А, это вы, ваша светлость… — понимающе закивал Афанасий. Отца он в последний раз видел в пять лет, в день, когда после смерти матушки байстрючонка отдали в Академию. Тогда отец о чем-то долго разговаривал с ректором, а потом молча удалился.