Поэтому в дом графа Шевелькова Афанасия впустили без всяких проволочек. И уже через десять минут его сиятельство просил в свой кабинет.
Увидев канцеляриста, граф немедля выскочил из-за стола. Глаза его испуганно забегали по сторонам, будто ища другой выход из кабинета. И наконец остановились на Владимире, который молчаливо зыркал на подозреваемого из-за левого плеча своего хозяина. Зыркать на людей чертям было строжайше запрещено, но Афанасий дозволял Владимиру делать это для пущей острастки.
— Надеюсь, вы, господин Репин, не арестовывать меня пришли, — все же сумел выдавить из себя улыбку хозяин дома.
— Ну что вы, Петр Мефодьевич, разве ж так арестовывать ходят? Солдат со мной нету, да и черт всего один. А у вас фамильяров, и тех парочка. Нет, меня к вам другая нужда привела. Поговорить бы нам с глазу на глаз.
Граф глянул на стоящего в дверях навытяжку лакея:
— Пшел вон.
Тот с видимым облегчением отошел назад и, поспешно поклонившись, затворил двери.
Афанасий посмотрел на Владимира: чертяка важно кивнул, значит лакей не подслушивал, а, как положено, удалился.
— Так о чем же вы хотели поговорить, господин старший колдун, — чуть более жизнерадостно проговорил граф и вернулся за свой стол. Присесть гостю он не предложил, но Афанасий на это не обиделся. Он махнул рукой, и черт занял пост возле двери, заставив его сиятельство нервно сглотнуть. Сам же Афанасий сделал шаг к столу.
— Вы, конечно же, знаете о прискорбном происшествии на ассамблее его сиятельства графа Шувалова?
— Слышал, разумеется, весь Петербург только о том и говорит. Но… полноте, что я-то могу знать? Меня там и близко не было: не сочли достойным благородного, так сказать, общества.
— Зато я был, — Афанасий сложил руки за спиной, прошелся по комнате и внезапно резко остановился прямо напротив графа. Тот вздрогнул. А Афанасий улыбнулся:
— …Поэтому мне прекрасно известно, что вас в доме не было. И поговорить я хочу вовсе не о вашем сиятельстве. А о его светлости князе Дулове. Он аккурат приглашение получил, однако не явился по причине срочных дел, образовавшихся у него в поместье.
Граф с облегчением рассмеялся.
— Ах… милейший наш Роман Алексеевич. Да как же так-то, ассамблею у него посетить не вышло! Раньше времени приступил, да вовремя не спохватился…
— Прошу подробнее объяснить, к чему именно приступил князь Роман Алексеевич.
— Ох… да вы садитесь, Афанасий… как вас по батюшке?
— Васильевич.
— …Афанасий Васильевич. Видите ли, у светлейшего князя Дулова в поместье бывает лишь одно важное мероприятие, что по-простому называется запой. Два-три раза в год он со всей ответственностью приступает к этому делу. Начинает гулять тут, в Петербурге, а как уж совсем невмоготу становится, так супруга его в поместье и отвозит. Эх… — граф покачал головой, — рановато он начал в этот раз. Иначе ассамблею бы ни за что не пропустил.
Из дома графа колдун и его черт вышли уже через полчаса.
— Ну что? Все слышал, чертяка? — усмехнулся в усы Афанасий.
Владимир наклонил башку.
— Как считаешь, запой — серьезное дело? Можно ли такое оставить и заняться каким-то покушением?
— Нет. Ежели запой настоящий, то князь Дулов к этому делу непричастный.
— А вот это ты и проверишь. Помнишь, где у светлейшего князя деревни под Петербургом?
— Как же не помнить? Завтра с утра туда ехать собирались.
— А вот не поедем, слава Господи, слетай, погляди. И если и правда там все обстоит так, как граф Шевельков нам поведал, то не при делах наш князь. Понял теперь, зачем я тебе велел записать, кто с кем дружит, а кто в ссоре?
— Нет, хозяин.
— Эх, балда. Слушай. Если бы я начал графа о его делах допрашивать, или самого князя Дулова, много бы они мне сказали? Ничего бы не сказали, из страха. Пытать бы пришлось. А за что пытать, когда мы ничего не знаем? А вот про неприятеля своего, а тем паче про приятеля, люди завсегда всю подноготную готовы выболтать. Особенно когда понимают, что их ни в чем не подозревают, на облегчении, так сказать. Так что давай, слетай проверь. А я схожу в трактир покамест, почаевничаю. Быстро управишься — получишь пирог с требухой.
Черт довольно осклабился, но Афанасий свел с брови к переносице:
— Сначала о деле думай, потом о жратве. Жду тебя у трактира к полудню. Успеешь?
— А то. — И черт исчез, только его и видели.
Ровно в полдень чертяка стоял у трактира. И сразу же начал принюхиваться. Афанасий, скорчив строгое лицо, спрятал награду за спину и спросил: