— Ну?
— Его светлость крепко пьют уже как две недели. На ногах почти не стоят, на крыльцо выходят, матерятся и падают.
— Хорошая новость. Как узнал?
— Мальчишку дворового расспросил.
— Хм… не пугал?
— Никак нет, хозяин. Пятак дал.
Афанасий задумался.
— Много дал. Для дворового мальчонки это целое состояние. Болтать начнет. Надо было копейку. Но нам до того уже дела нет, так что просто запомни — по Сеньке шапка должна быть, чтоб в толпе не выделяться, хе-хе, — он вынул руку из-за спины, кинул чертяке пирог и продолжил: — Одной проблемой у нас меньше. Сейчас к князю Куракину поедем. Он и с начальником нашим не дружит, и с графом Шевельковым не в ладах, двух зайцев сразу и зашибем.
В доме князя Афанасия приняли радушно и, похоже, ожидали. По крайней мере, когда колдун прошел в приемную его светлости, там уже стоял кофейник, от которого пахло так, что черт, поведя носом, чихнул.
— Ишь… — хмыкнул Афанасий, — доложили, видать, что Тайная Канцелярия рыскает. А может, и рыльце в пушку, как думаешь?
Но ответить Владимир не успел, потому что на пороге в сопровождении фамильяра появился сам князь.
Афанасий окинул его беглым взглядом. Он помнил Куракина по Академии, тот учился на три курса старше и не особо задавался, хотя и дружбы с низкородными не водил. Что же, ума князю точно не занимать — сразу же показал своего фамильяра, чтобы колдун Канцелярии убедился, что не этот черт бесчинствовал на ассамблее Шувалова. Да и силу продемонстрировал, дескать не возьмешь за просто так. Вполне обычно для колдуна. Этот человек запросто мог бы оказаться у Афанасия в начальниках, а то, может, еще и окажется.
На вежливые манеры князя Афанасий решил ответить тем же.
— Простите великодушно, что отвлекаю вашу светлость от дел, — он даже потупился для пущей убедительности, — вы, наверное, не помните меня…
— Да как же не помнить, дружище Афанасий! — расплылся в улыбке князь. — Это же ты Диану своей Кровью Колдуна захватил, когда наставница тебя пороть вздумала. Вся Академия неделю только о тебе и говорила. Как ты, рассказывай! Мне доложили, что ты до старшего колдуна дослужился. Что же, неплохо, весьма неплохо. Хотя я думал, ты на военную службу пойдешь, с такими-то талантами.
— Так ведь у государыни нашей не только снаружи враги имеются, ваша светлость.
Конечно, князь больше бы обрадовался, пойди однокашник на военную службу. Ведь если бы Афанасий пожаловал к нему в чине пусть и полковничьем, но обычным военным, вряд ли дождался бы кофе и воспоминаний о юности. А может, и вообще дальше личного секретаря его не пустили бы.
Его светлость тем временем, не высказав ни смущения, ни нервозности, сел в кресло и сложил ногу на ногу.
— Да-да, — проговорил он с улыбкой, — понимаю, ты, Афанасий, теперь человек занятой. Так что давай сразу к делу. Зачем ко мне пожаловал? Хотя, дай угадаю. Это из-за того преглупейшего инцидента, что случился на ассамблее твоего сиятельного начальника? Ко мне имеются вопросы? Задавай, отвечу. Помочь следствию — мой первейший долг. Хоть на праздновании я и не присутствовал.
— Вот это и интересует, — проговорил Афанасий. — Почему? Вы сослались на некоторые важные дела.
Князь едва заметно поморщился.
— Ах, не стоит такого говорить о новом фаворите, да еще и на такой должности, к тому же его подчиненному… Но я тебя хорошо знаю и буду откровенен: личность господина Шувалова симпатий у меня не вызывает. Падок на лесть и роскошь, а как попал в милость к государыне нашей благодаря стараниям своего братца, так и вовсе нос задрал. И ассамблею эту он затеял, чтобы вдоволь накичиться высочайшей милостью, желал показать себя со всех сторон. А мне не интересны его гордыня, сусальное золото и дутая роскошь. Ведь, ну сам же понимаешь, Андрею Ивановичу этот… индюк и в подметки не годится. Шпион и соглядатай ваш Шувалов хороший, не спорю. Но этого недостаточно, чтобы возглавлять государственный сыск. Дай Бог, чтобы я ошибался, конечно, — добавил князь и прищурился, — но в восхвалениях я участвовать не буду.
— Что ж, благодарю за откровенность, — наклонил голову Афанасий.
— Я человек прямой и своих антипатий не скрываю. Граф Шувалов не на своем месте, но не мне этого решать. Да и не убивать же его за это, в самом деле, — Куракин пожал плечами и указал на чашки: — А что же ты не пьешь? Не любишь кофий? А может, коньячку, а? Уже и время обеденное. Уважаешь конячок, дружище?
Афанасий покосился на Владимира. Тот замер навытяжку и старательно смотрел в пол, но колдун знал, что черт изо всех сил нюхает и слушает.