На чертячьей физиономии появилась презанятнейшая мина: смесь усердия, воодушевления и легкого страха. Однако взгляд выражал готовность к предстоящему тяжелому процессу.
— Вот что, — продолжил Афанасий, подавив улыбку, — ты вчера сожрал людишек этих разбойных. Узнал того, кто их нанял?
— Узнал, — обрадовался первому легкому заданию Владимир, — чертовка давешняя и наняла. Триста рублев дала, серебром. В прихожей они, в мешочке.
— Триста рублей, — подивился Афанасий, — ишь ты, а моя головушка подороже выходит, чем даже у его сиятельства. Ты деньги подобрал?
— А то, — довольно оскалился черт. — Там же в снегу, где и выплюнул. Ночью слетал, пока вы спали. Не успел украсть никто.
— Это ты молодец… Это нам пригодится. А вот что скажи, понял ты, почему разбойничков наняли, а не чертовку послали, а?
Владимир замер, его глаза застыли. Он настолько старательно думал, что казалось слышно, как шевелятся мозги в его голове.
— Это все сила ваша, — наконец выпалил он, — с чертовкой вы бы управиться могли, и она бы хозяина выдала.
— Правильно, — одобрил Афанасий. — И? Что это может значить?
Воодушевленный успехом, черт поднял башку:
— Что злодей этот знал о вашей силе.
— А еще что знал?
— Что вам это дело поручено, — ответил Владимир, и вдруг его зрачки сузились в щели:
— Это или кто-то, кого мы посетили вчера, или у преступника есть человек в Канцелярии.
— Верно, — отметил Афанасий и протянул руку. Чертяка тут же подскочил, и колдун потрепал его по макушке. — Молодец. И что же у нас выходит? Если не из наших кто доносит, то мы подобрались к мерзавцу совсем близко. А он и испугался. Велел порешить меня, чтобы не раскусил. Вот так, не думали не гадали, да нечаянно попали. Поэтому, Владимир, беги в Канцелярию, собери мне все мои бумаги по этому делу. Да передай Резникову, чтобы канцеляристов опросил. Не все ему зенки на его сиятельство таращить. Пусть прямо в приемную всех вызывает, при виде начальства струхнут и станут посговорчивее. Если сознается кто, что болтал про меня и дело это, то пусть Резников сразу бесенка пришлет. Слетаешь еще раз и допросишь с пристрастием. Ногами моими будешь и глазами с ушами, понял?
— Так точно, ваше благородие! — черт вскочил и совершенно по-военному щелкнул сапогами. Афанасий еще по осени пожаловал ему свои старые, черт их мастерски подлатал да и бегал в удовольствие. Все же хороший Афанасию достался чертяка: и умом удалой, и на все руки мастер. Чуть не уморили такого самородка, ироды.
— А я посплю чуток, — добавил колдун, — пока ты поручения выполняешь. Устал ужасно, все тело болит и ломит. Убери лишние подушки, да помоги мне улечься.
Когда Афанасий проснулся, черт вовсю шуршал на кухне.
— Подь сюда, — позвал колдун, и как только Владимир появился, велел:
— С сахаром яйца мешать не смей. Сделай мне пашот с бульоном. Не тошнит меня, вроде. А сахару побольше в отраву эту мерзкую насыпь, а то нутро все выворачивает от горечи. Бумаги принес?
— Принес, хозяин. Подать сейчас?
— Давай. А потом обед.
Почитав записанное чертом накануне и бумаги из канцелярии, Афанасий откинулся на подушках. Хоть чертяка и башковит, но самостоятельно расследование провести не сможет. А арестовать злодея надо быстро. Может, и не убить он хотел, а попугать только и покалечить, чтобы нос свой не совали куда не следует. А если нет? Узнав, что беспомощный канцелярский следователь пролеживает постель, не подошлет ли убийц еще раз?
Владимир появился с обедом. Афанасий погонял ложкой по плошке вареное яйцо и вздохнул:
— Самого петушка-то, небось, сожрал, а?
— Сожрал, — заверил его черт, — мяса вам велено до завтра не давать, а завтра, если разрешат, так я свежего зарублю. — Птицу Владимир покупал живой, мяснику не доверял.
— Понятно, почему такой довольный от Петра вернулся, — хмыкнул Афанасий.
— И не потому вовсе… — обиженно пробормотал черт.
— Ладно, чертяка, шучу я… — примирительно сказал колдун, уныло посмотрел на содержимое миски и потянул ложку ко рту. Нутро болело поменьше, от еды не стошнило, значит прав Петр, дело скоро пойдет на поправку.
«Ноги ломай», — вспомнил он. Значит ли это, что его не собирались убивать?
— А вот скажи мне, чертяка, что важнее сейчас, злыдня словить или меня защищать?
— Вас, конечно, хозяин, — удивленно воззрился на него Владимир.
— А вот и неправильно. Чему я тебя учил? Ты не мой слуга, а государев. Как и я. Да и сам подумай, прилетит чертовка меня калечного жрать, что делать будешь? Разве сладишь с ней один? Когда я бульон с трудом хлебаю. Кровушкой брызну раз, да и окочурюсь. Верно?