Я же, как только оправился от болезни, оставил Мельбурн, унося с собою приятное воспоминание о той заботе и попечениях, которыми меня окружали жители этого города. Они просили меня подарить им мой кузнечный мех, с которым я не расставался. Я им охотно подарил его, пару тюленьих башмаков моей работы и другие инструменты, сделанные мной на Аукланде. Все эти плохие изделия попали в мельбурнский музей.
Когда я приехал в Сидней, тотчас явился в наше общество. Я негодовал на него не только за себя, но мой долг был требовать суда за обман.
Жестко упрекал я их за невнимание к нашему путешествию и за неисполнение обязательства. Они пробовали было оправдать свой поступок, говорили о недостатке средств на отправку второй экспедиции, и о том, что Виземан, командующий всеми английскими портами этого моря, отказал им в помощи. Действительно, они обращались к Виземану, но только спустя тринадцать месяцев после нашего отъезда. Им отвечали очень основательно, но без всякого человеколюбия, а именно, что теперь уже поздно посылать разыскания, потому что вряд ли кто-нибудь из нас остался так долго в живых.
Мне пришлось дожидаться того времени, когда можно безопасно пройти мимо мыса Горна. Наконец, 6 апреля 1867 г. я выехал из Сиднея в Лондон на John Masterman и 22 августа, после чудесного спокойного переезда, слишком спокойного для меня, потому что мы шли очень медленно, я вошел в устье Темзы. Несколько дней спустя я с невыразимым восторгом отплыл во Францию. Какое счастье, какая радость — я снова на родной земле!.. Ведь двадцать лет, как я оставил родину!
ПРИЛОЖЕНИЕ
I
Донесение капитана Дальгарно о крушении корабля "Инверкольда" у островов Аукланда.
Мы вышли из Мельбурна в Валпарайзо 21 февраля 1864 г. на корабле Инверкольд вместимостью в 1100 тонн. Экипаж наш состоял из 25 человек, считая офицеров в том же числе. Ни путешественников, ни пассажиров с нами не было.
3 марта, вечером, вдали показалась группа островов Аукланд, они находились от нас тогда в расстоянии двадцати миль. Мы бы увидели их ранее, но к ночи спустился необыкновенно густой туман. С.-з. ветер, которым мы шли, вдруг спал и наступило то полное затишье, которое в этих местах всегда предвещает что-нибудь очень дурное. Штиль длился несколько часов; наш корабль понесло течением к берегам этих опасных островов. Совсем незаметно принесло нас очень близко к земле.
Барометр быстро падал и не на шутку меня пугал. Скоро после захода солнца, черные, предвещающие бурю тучи потянулись с горизонта. В полночь вдруг поднялся сильный, порывистый западный ветер. Наше положение становилось очень неприятным. Мы были подле самых берегов всего на расстоянии двух миль, именно в том месте, где идет цепь подводных скал. Море бушевало, и огромные волны Тихого океана с ревом разбивались об утесы.
Мы распустили все паруса, но, несмотря на наши старания, я скоро увидел, что мы больше отсюда не выйдем и корабль разобьется о подводные камни. В самом деле, около двух часов ночи мы почувствовали страшный толчок, от которого мачты сломались. Последняя минута наступила.
"Инверкольд" изо всех сил налетел на подводную каменную гряду подле неприступной скалы. Нечего было думать о спасении корабля, который впрочем вскоре разбило в щепы. Мы все тотчас заметили рядом со скалой бухточку, где берег был не так крут.
Я бросился вплавь в бухту и зацепился за скалу остатком всех моих сил. Несколько матросов, которые доплыли раньше меня, помогли мне вскарабкаться на утесы и добраться до берега. Каждую минуту подплывали другие несчастные, и мы им тоже помогали. Когда наступил день, мы сосчитали, сколько нас осталось; нас спаслось девятнадцать человек. Одни из нас были ранены, другие более или менее сильно контужены.
Обходя берег, покрытый остатками разбившегося корабля, мы нашли трупы остальных шестерых экипажа. Они погибли ночью. Мы сняли с них одежду, вещи, сделавшиеся для нас драгоценными. Похоронить их мы не имели сил, потому и оставили их на тех же местах, где они лежали. Хищные птицы вскоре их совсем уничтожили. Пошли мы к обломкам и, рассматривая их, нашли несколько кусков ветчины и сухих сухарей. Сухари, впрочем, до того пропитались морской водой, что только сильный голод мог заставить их есть. Несмотря на это, мы взяли все с собой.
Мы поели немного, подкрепились и взобрались на скалу: на противоположной стороне я увидел гавань, которая, по моему соображению, была Портом Росс или залив Сары.