Что есть слово? Мы привыкли понимать его как способ установления контакта с другим, осуществления обмена информацией. Но мы видим, что Писание говорит о слове другое: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1:1). «И Слово стало плотию» (Ин. 1:14). «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» (Быт. 1:3). И всё, что сказал Бог словом, сталось. И я снова возвращаюсь к словам Спасителя, сказавшего: «Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь» (Ин. 6:63).
Что есть слово? Как его понимать? И я хотел бы связать это слово, с Божьей помощью, с понятием культуры, Культуры Духа, как я сказал. Писание показывает нам, что Бог, когда сотворил человека, — с вашего позволения я сделаю шаг назад — когда Бог творит весь мир до человека, Он творит его одним-единственным: «Да будет!» Когда речь заходит о человеке, Бог творит его иначе. Он рассудил: «Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему» (Быт. 1:26). И мы понимаем, что человек не есть такое же создание, как все другие. И это мы понимаем не от гордости своей, а по слову, которое Бог нам дал. И мы видим, как посредством слова Бог продолжает нас звать, поддерживать связь с человеком. Бог словом наставляет Адама. Когда Адам пал, и беззаконие охватило всю историю земли вплоть до губительного потопа во времена Ноя, настаёт в истории момент, когда Бог снова обращается к человеку и даёт ему Закон через пророка Моисея.
Этот Закон имел два предназначения: вернуть человека от беззакония к закону — это мы все можем понять, это моральный закон, — и указать в этом Законе на то, что сделает Бог в «конце времён», лучше сказать, в исполнение времён. Это исполнение должно было стать не чем-то хронологическим, а прежде всего воплощением того самого Слова. Ибо говорит Святой Павел в своём Послании к Евреям: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил» (Евр. 1:1–2). То есть Этот Сам Сын Его и именуется Словом Божьим: Слово Божие ныне возвращается, чтобы продолжать осуществлять Своё дело посредством «диалога» с человеком, вернее говоря, снова после отчуждения, произошедшего в Раю из-за падения Адама. Мы можем понимать слова как энергию — энергию созидательную.
А слово человеческое, что оно? Если человек есть образ Божий, тот образ Божий, который может стать подобием Божьим, то и слово человеческое есть энергия. Слово Божие учит нас тому, чтобы словом молитвы мы приближались к Богу. Посредством молитвы человек приходит в самое высокое состояние слова, то, где слово набирает силу (например, чудотворения святых) в Духе Божием, силу творить так же, как творил Бог. Человеку не суждено, чтобы он тоже так делал, чтобы он сотворил мир, человеку суждено развивать этот образ Божий в себе до полного подобия. Так мы понимаем спасение.
Как мы понимаем спасение? В Церкви мы понимаем спасение как наделение обожествлённой жизнью. Бог наделяет человека Своей жизнью. Когда человек приходит к этому полному подобию Бога, например, когда человек приходит к жизни и во славе, и в поношении, и во сраме с той же непоколебимой любовью Божьей, тогда мы на высоте. Почему? Потому, что эта непоколебимость любви не есть часть психологической структуры человека, а божественная черта: у Бога не может быть врагов. Кто может сделать что-то против Бога? Он не колеблется, ибо Он не возвеличивается той славой, что мы Ему поём, не умаляется хулой, что мы на Него произносим. Потому что Он Есть и жизнь Его вечна. Бог Есть, и Он зовёт нас к этому «быть», к этой также-вечности, которой обладает Он. Мы воистину на высоте, когда достигаем переживания всякой христианской добродетели, понимаемой не в этическом, моральном смысле, а в смысле усвоения энергии, переживаемой Самим Богом.
И тут я немного подхожу к теме разговора: какова эта энергия? Слово Божие пребывает и обитает в человеке. Бог энергией слова старается быть в контакте с человеком. Человек через слово молитвы старается отвечать Богу. Человек проявляет свою свободу и свободный выбор, когда отвечает Богу молитвой, когда может сказать «аминь» Богу, Божьему зову. Но спасающее человека опять-таки есть не то, что делает человек в своей немощи, а совершаемое Словом Божиим, в нас пребывающим.
Я бы подытожил то, что до сих пор пытался сказать, так: мы понимаем слово в его самом глубоком смысле как энергию; я хотел бы, чтобы мы все поняли это, чтобы не остались на уровне информации слова. Ибо слово в духовном переживании означает делиться, когда Бог говорит с человеком — как говорит Писание — через Самого Сына Своего. Если Вы замечаете различие между Ветхим Заветом и Новым, то там есть много различий в слове. Этический Закон Ветхого Завета означает делать то-то или не делать того-то. Сделаешь ли, не сделаешь ли, мы остаёмся при каком-то относительном «делании». Когда Сын и Слово Божие начинает наставлять человечество, Его учение начинается словами: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» и «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:3–12), и так далее. Нигде мы не видим, чтобы Спаситель с высоты повелевал, как рабам, наоборот, он воспринимает Заповеди Ветхого Завета, говоря: «Вы слышали, что написано то-то и то-то, а Я говорю вам…» (сравни Мф. 5:21–22, 27–28, 31–34) — и воздаёт подлинную меру Заповеди Ветхого Завета.
Почему я говорю «подлинную»? В Законе Ветхого Завета Он говорит с нами через пророка, в Новом же — Он Сам. Ветхий Завет был подготовкой человека к тому, чтобы немного понять Бога. То есть как мы можем понимать Бога? Как мы можем это делать воистину, ибо Писание гласит, что ум человеческий не может постичь Бога, что помыслы Божие суть выше помыслов человеческих, как небо отстоит выше от земли. И тогда Он дал человеку посредством вживания в слушание понимать Бога. Он вначале дал человеку, так сказать, этический кодекс через Моисея, через Десять Заповедей. И этим человек учится не лгать, не красть и прочему, то есть учится тому, чего Бог не хочет: чтобы мы были лжецами, убийцами и прочее, ибо Бог Сам не лжив, Бог не вор, Бог не убийца.
Но не в этой этике находим мы жизнь, ибо то, что человек ищет, то, чего он жаждет, есть в конечном итоге жизнь. И сколько бы раз мы ни слышали в наши дни: «Да, но я тоже хочу жить» — всё это, в общем, для того, чтобы оправдать распущенную жизнь. И надеюсь, что я не введу вас в заблуждение, если скажу, что, в известном смысле, человек прав, говоря так, ибо — повторю слова Спасителя: «Суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27). Суббота — то есть «отдых», то есть исполнение.
То есть в каком смысле прав человек? Человек ищет жизнь. Он ищет чего-то, что представляет себе как благо, а в конечном итоге, жизнь. Между тем Писание говорит не о чём-то лучшем или о чём-то худшем, а всюду говорит о жизни (сравни Ин. 10:10). А Христос говорит нам слова не какой-то высшей этики, а как Бог — слова «жизни вечной» (сравни Ин. 6:68), то есть, в конечном итоге, то, что Он хотел вдохнуть в нас и через Закон Ветхого Завета, где Он, с одной стороны, «спотыкался» о меньшее или большее совершенство пророка, а с другой стороны, о неспособность мысли человеческой подняться до духовного понимания, более тонкого, более высокого и в этом смысле более верного.
Даже в Ветхом Завете, в Десяти Заповедях, Бог говорит человеку: «Объяви всему обществу сынов Израилевых и скажи им: святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш» (Лев. 19:2). Он не говорит: «Будьте святы, потому что так оно хорошо, так оно красиво», но «ибо свят Я». Итак, Бог есть Тот, кто говорит через Моисея это слово: Моисею Он открыл, что «Я Есмь». Бог есть Тот, Кто Есть: И Он хочет привести человека в то же бытие. Он с ним делится чем-то сначала; и в меру того, насколько человек даёт приобщить себя к Слову Божьему, он находит в этом слове Бога, энергию жизни.
Даже в Ветхом Завете мы видим по пророкам и по другим, что они «обрели». То есть святые Ветхого Завета обрели энергию жизни. Они не были просто людьми морали; это были люди, в которых и которым Дух мог говорить, люди, через которых Бог открыл человечеству разные, так сказать, этапы приближения человека назад, к Богу. Я говорю «назад», ибо Адам в Рай попал от Бога.