– К нам, похоже, идут, – сквозь зубы процедил Лакки.
– Кого тут еще? – Бигмен сделал движение на стуле, намереваясь проинспектировать окружающих.
– Тише, – едва слышно шепнул Лакки. – Не двигайся.
Бигмен услышал, как к столику приближаются чьи-то шаги, и скосил глаза в их сторону. Бластер остался в номере, но у него с собой была силовая бритва, которая немедленно оказалась в его ладони. Бритва выглядела этаким маленьким плоским футлярчиком, по при активизации силового поля могла располовинить что угодно, оказавшееся на пути. Бигмен поигрывал оружием в пальцах.
– Вы позволите разделить с вами компанию? – раздался вполне вежливый голос сзади.
Бигмен обернулся; бритва зажата в руке, готовая к бою. Но человек выглядел совсем не зловеще. Он был толст, а одежда сидела на нем прекрасно. Лицо круглое, сероватые волосы хоть и зачесаны назад, но лысина просвечивала все равно. Глаза были маленькими, голубыми и выражали, скорее, дружелюбие. Разумеется, лицо украшали усы, столь же гигантские, как и у пилотов.
– Сделайте одолжение, – вежливо ответил Лакки. Все его внимание, казалось, сосредоточилось на чашке кофе, стоящей перед ним. Толстяк присел и положил Руки на стол. Затем выставил на общее обозрение запястье. Вскоре на коже возник темный овал, внутри которого, перемигиваясь, затанцевали золотые точечки, образовавшие контуры Ориона и Большой Медведицы. Потом картинка пропала. Толстяк сидел, глядя на них, и улыбался.
Идентификационную татуировку Совета Науки нельзя ни подделать, ни сымитировать. А способ ее проявления на коже по желанию хозяина оставался одним из наиболее охраняемых секретов Совета.
– Меня зовут Мел Моррис, – представился толстяк.
– Да, я понял. Мне о вас говорили, – кивнул Лакки. Бигмен откинулся на спинку стула и сунул бритву в карман. Мел Моррис руководил венерианской секцией Совета, Бигмен о нем слышал. С одной стороны, он успокоился, а с другой – был слегка разочарован, что обошлось без драки, когда он все уже так хорошо придумал – для начала запустить ему в лицо чашку с кофе, потом перевернуть на него стол – и вперед, смотря по обстановке.
– Венера кажется необычной и чудесной, – начал разговор Лакки.
– Вы уже видели наш светящийся аквариум?
– Это прекрасно, – согласился Лакки.
Венерианский Советник улыбнулся и поднял палец. Официант немедленно принес ему чашку горячего кофе. Моррис подождал, пока тот слегка остынет, отхлебнул и мягко продолжил:
– Полагаю, вы расстроены, увидев здесь меня. Вы рассчитывали встретить другого человека.
– Да, – холодно ответил Лакки. – Я думал, что поболтаю с приятелем.
– Да, – кивнул Моррис, – вы отправили сообщение Советнику Эвансу и назначили ему здесь встречу.
– Вы хорошо осведомлены.
– Конечно. Эванс находится под строжайшим наблюдением. Все его контакты под контролем.
Они говорили очень тихо, даже Бигмен с трудом мог их расслышать.
– Нехорошо, – заметил Лакки.
– Вы говорите это как его друг.
– Да.
– Но, что касается дружбы, он просил вас не прилетать на Венеру?
– Да, вы знаете и об этом.
– Конечно. И вы едва не разбились при посадке. Не так ли?
– Да. Вы считаете, что Эванс опасался чего-то подобного?
– Опасался?! Боже! Старр, ваш друг Эванс все это и подстроил!
Глава третья
Дрожжи!
Лицо Лакки ничего не выказало, он даже глазом не моргнул.
– А подробнее? – попросил он.
Моррис, кажется, улыбнулся опять, но его рта не было видно за громадными усищами.
– Знаете, лучше не здесь, – мягко предложил он.
– Где?
– Погодите-ка, – Моррис взглянул на часы. – Через минуту начнется шоу. Это называется «танцы в морском мерцании».
– В морском мерцании?
– Ну да. Шар засветится зеленым цветом, начнется музыка, и все пойдут танцевать. А мы в это время незаметно улизнем.
– Вы говорите об этом так, словно нам что-то угрожает.
– Вам – угрожает, – вежливо сообщил Моррис. – Но не волнуйтесь, с того момента, как вы оказались в Афродите, наши люди не спускают с вас глаз.
Тут, словно бы из кристального шарика в центре стола, раздался радушный голос. Судя по тому, что остальные посетители повернулись к своим столам, так оно и было.
– Леди и джентльмены, – сообщил голос, – надеемся, обед не разочаровал вас. А теперь мы приглашаем всех в Зеленый Зал, где, чтобы доставить вам приятное, администрация подготовила всем магнетонные ритмы Тоба Тобиаса и его…
Голос говорил еще что-то, но последние слова были заглушены восторженными воплями собравшихся гостей, большинство которых только недавно прилетело с Земли. Свет разгорался ярче, шар аквариума под потолком стал ослепительно изумрудным, и морские ленты засияли чистым серебром. Оказывается, поверхность шара была граненой, и при вращении он разбрасывал по сторонам мягкие, почти гипнотизирующие цветные тени. Мощные звуки музыки неслись из множества небольших динамиков, установленных подле каждого инструмента. А сами инструменты представляли собой стержни разной высоты, играли на которых, умело изменяя магнитное поле вокруг стержня.
Посетители поднялись танцевать. Зашаркали ноги по паркету, над залом витали смешки и перешептывания. Моррис пригнулся к приятелям и дал знак следовать за ним.
Лакки и Бигмен молча отправились за Моррисом. Следом за ними двинулись мрачноватые фигуры, которые, казалось, материализовались из теней на портьерах. Охрана двигалась на почтительном расстоянии, но каждый, Лакки был уверен, сжимал в руке бластер. А как же еще? Венерианский Советник к происходящему относился крайне серьезно.
Лакки с одобрением оглядел апартаменты Морриса. Простенько, но со вкусом. В его кабинете забывалось, что сотней ярдов выше находится прозрачный купол, над которым – сотни ярдов перенасыщенного углекислым газом океана, а еще выше – сотни миль чужой, не пригодной для жизни атмосферы.
Особенно приятно удивила Лакки коллекция микрофильмов, заполнивших целый стеллаж в одном из углов комнаты.
– Вы биофизик, доктор Моррис? – спросил Лакки, автоматически переходя к профессиональному обращению.
– Да, – кивнул Моррис.
– В Академии я тоже делал курсовую работу по биофизике.
– Знаю, – кивнул Моррис еще раз, – читал. Неплохая работа. Кстати, я могу называть вас Дэвид?
– В общем, меня так зовут, – смешался землянин, – но обычно меня называют Лакки.
Бигмен тем временем добрался до фильмов, раскрутил одну пленку и поглядел на свет. Содрогнулся, поставил на место и воинственно заявил Моррису:
– Не очень-то вы на ученого смахиваете.
– Надеюсь, что нет, – ничуть не обиделся Моррис. – Так и надо.
Лакки знал, что тот имеет в виду. Теперь, когда наука насквозь пронизала общество и культуру, ученые не могли оставаться в лабораториях. Поэтому, собственно, и возник Совет Науки. Сначала Совет служил лишь совещательным органом с тем, чтобы консультировать правительство в тех вопросах галактической важности, когда лишь ученые обладали информацией, необходимой для принятия разумных решений. Но постепенно Совет стал расширять поле своей деятельности, пришлось заняться борьбой с преступностью и контрразведкой. Постепенно в ведение Совета переходили все новые каналы власти. И, надо думать, благодаря его усилиям, в один прекрасный день образуется что-то вроде Империи Млечного Пути, где люди, наконец, станут жить в мире и гармонии.
Так что Советники должны были выполнять множество дел, весьма далеких от занятий чистой наукой, и тут как раз лучше, если они не слишком походили на ученых, кем, несомненно, они оставались.
– Простите, доктор, не могли бы вы сообщить мне неизвестные подробности? – начал Лакки.
– А что вам рассказали на Земле?
– Ничего особенного. Только в общих чертах. Да и то я не слишком доверяю мнениям со стороны.