- Да.
- Переместите меня! – Скорп встал и шагнул на середину рубки. – Я знаю, что смогу проникнуть поглубже в корабль. Если пронесу бомбу, то расколоть орех с середины будет легче.
Трис рвано выдохнула, сжала ладони, глядя на мужчину увлажнившимися глазами.
- Таймер должен быть на очень короткое время. – Казалось, что Нойя, считает с невероятной скоростью. – У планеты слишком мало вероятности выстоять.
Где-то через пару часов, сидя глубоко под поверхностью спасенного мира, в удивительном по красоте месте, со сталактитами и сталагмитами, на низких диванчиках у подземного озера, я снова и снова прокручивала то, что случилось после предложения Скорпа.
- Быстрее, - подгоняла Нойя.
В шлюзе было не протолкнуться. Со Скорпом пришли попрощаться все.
Он держал в руках вытянутый цилиндрический чемодан. На спине скафандра имелся ранец.
Проводы вышли скомканными. Молчаливые объятия. Всхлип Трис.
Слова Зума, о том, что только Скорп успеет уйти из чрева корабля, за отведенное время.
Синхронизация точки входа и выхода. Установление маячка на тяжелый скафандр, в котором предстоит протолкнуть лазутчика поближе к кораблю.
Время замедлилось. Вернувшись в рубку, я со страхом смотрела, как ракеты с планеты взлетают все реже и реже.
Вычисления корабля указывали на то, что захватчик аккумулирует энергию для последнего выстрела. И вычисления говорили о том, что этот выстрел оставит планету без щита.
Скорпа переместили лучом, проткнув игольное ушко в самом хлипком месте защиты.
Максимальное увеличение вывело на экран картинку, как он влетает на ранце в неприметную дыру.
Кажется, именно тогда я поймала взгляд Трис. Она смотрела на Зума с таким выражением на лице, что я не удержалась, встала и шагнула в ее сторону. Я не успела дойти до нее всего шаг.
В рубке противно пискнуло.
- Отсчет запущен, - голос Нойя был сух и холоден.
- Вышел, - сообщил Трампин через долгих десять секунд.
- Не достаю, - казалось пальцы Домового побелели на рукояти, более всего похожей на джойстик.
Каким-то невероятным способом Трис дотянулась мыслями до мужчины, которому отдала всю себя.
Сноп, вырвавшийся из рюкзака, отбросил его от бока корабля, превращая в снаряд, уходящий по прямой траектории, но не в нашу сторону, а в открытый космос.
- Если будут стрелять по нему, нас не зацепят, - проносится мысль.
- Ноль, - звенит голос Нойя, - секундой позже корабль вздрагивает и начинает распадаться на куски.
И именно в этот момент рука капитана замирает, и он нажимает на гашетку.
- Поймал, - говорит он немного позже, когда мы прыгаем, сначала назад, а затем вперед.
Около часа мы поливаем огнем, точнее высокотемпературной плазмой остатки корабля.
Осознание того, что вместе с блохами погибли те, кто являлся пищей для них, делает победу горькой. Я держу увиденную картину в себе, раз за разом запихивая поглубже. Чтобы ни одним всхлипом не показать, что чувствую.
Зум периодически смотрит на меня. Шевелит усами. Но ничего не говорит.
«Такое нужно просто пережить», —говорит его взгляд. И я переживаю.
Зато потом нас приглашают. На планету. И мы загружаемся на челнок, оставляя на корабле только Трис и Скорпа. И Трампин остается в рубке, потому что на корабле всегда должен быть кто-то, кто поведет его дальше.
А мы сидим сейчас на низком диванчике. Друг против друга. Я и Домовой.
Профессор что-то втолковывает Нойя, они тоже сидят на парных диванчиках, метрах в трёх от нас.
Черныш свесился через ограждение и всматривается в черноту озера, будто пытается увидеть там что-то ведомое только ему.
Но хвост он прижал к спине сигмы. Точно между лопатками. И мне это кажется, или место соприкосновения искрит?
- Есть что-то, что я должен узнать? – голос капитана тих, пости неслышен, - но я вздрагиваю, и вздыхаю.
- Наверное, нет.
- Сейчас – нет, а потом? Ты поделишься со мной тем, от чего у тебя грустные глаза?
- Мы победили, они не могут быть грустными, - я через силу улыбаюсь.
Зум спрыгивает с моего плеча и резво скачет в сторону компании остальных членов экипажа.
Капитан протягивает ладонь и накрывает мою.
- Мы всегда чем-то платим за победы, - говорит он и поглаживает большим пальцем кожу между большим и указательным пальцем. – Иногда, эта ценна неподъемная, невыносимая, но, если ее разделить с кем-то, она становится легче. Я готов разделить, с тобой эту ношу. И не только эту.
Я сглатываю, потому что слышу в его словах гораздо больше, чем он мог сказать.
Продолжить разговор нам не дают.
На той стороне озера вспыхивают огни, распахиваются огромные ворота и на удлиняющийся в нашу сторону мост выходят коротышки, одетые в парадную форму.