С высоты своего роста Василий Иванович насмешливо взглянул на Бруфта:
- Поправок не имеется?.. Что ж, пойдем дальше. Бруфт сам ударился в розыски алмаза. И ему везло: на деревьях, на пнях, на камнях он обнаруживал условные знаки Васильева. Удача, казалось, была уже совсем близко, но… От Волги, от Дона фронт быстро приближался к Северскому Донцу. А вскоре настал день, когда Бешеный Ганс понял, что почти найденная добыча ускользает из рук… Бежать? Но это означало бы, что кто-то разгадает знаки, оставленные Васильевым, и захватит бесценный камень. И тогда Бруфт решил остаться. Он был уверен в своем редкостном умении перевоплощаться. К тому же, кто мог бы поверить, что он, Бешеный Ганс, ищейка и каратель, рискнет прижиться в одном из донецких городков, где свирепствовал несколько месяцев?
Высшие чины гестапо были изумлены отвагой гауптмана Бруфта. Шуточное ли дело! - он оставался на собственный риск и страх в Донбассе, чтобы с годами наладить здесь надежную немецко-шпионскую сеть. Вопрос о связи с Германией был признан делом дальнейшего времени. Главное - гауптман верил в свою удачу. А эту истинную удачу он видел в захвате «Черного Алмаза» любой ценой.
- По-видимому,- заметил генерал,- план действий в Донбассе он обдумывал обстоятельно. Кто мог бы заподозрить, что в той старой штольне прятался человек?..
- Безусловно,- согласился Василий Иванович.- Обосноваться в старом штреке ему помогала целая свора гестаповцев. Там он надежно припрятал запас провизии, одежды, патронов, лампу, керосин… Туда же доставил награбленные ценности, грим, парики. А когда разгорелся бой за Волчеяровку, Бруфт заставил рядового солдата переодеться в свою униформу, сунул ему в карман свой документ без фотографии и вытолкнул в окно дома. Солдат был убит, а герр Бруфт бежал в легковой машине подальше от фронта. Затем он превратился в глухонемого инвалида, якобы пострадавшего при бомбежке.- Василий Иванович покачал головой, вздохнул и засмеялся: - Вот когда Бруфту пригодились клоунские навыки! Чтобы люди поверили, что он псих, Ганс проглотил однажды живого лягушонка. В другой раз он съел стеариновую свечу в два пальца толщиной. Мазался грязью. Одевался в пестрое тряпье. Пищал, завывал, кривлялся. Протягивал руку за подаянием. А в старом штреке у него хранились отличные консервы, белые сухари, копченая колбаса, шоколад, вино, минеральная вода… В том заброшенном штреке он иногда превращался в нормального человека: отсыпался, отмывался от грязи, брился, надевал добротный костюм… Тогда он становился
Николаем Павловичем Орловым, ученым-ботаником, изучающим растительность нашего края - деревья, кустарники, травы, цветы… К слову замечу, что ученый Николай Павлович Орлов - личность реальная. Он был схвачен немцами в Белой Церкви, где находился в научной командировке. Это случилось летом 1941 года, и дальнейшая судьба Орлова неизвестна. Однако его документы гестапо пригодились: ими завладел Бруфт. Он действительно много бродил по окрестностям. И настойчиво искал. Но не травы и не деревья. Его интересовали знаки, буквы и цифры, оставленные геологом Васильевым. Постепенно разбираясь в них, он строил таблички, набрасывал чертежи. Один из тех чертежей как-то перехватил мой друг, бывший партизан Митрофан Макарыч…
Генерал одобрительно кивнул:
- Речной дед?.. Знаю.
- А вот герр Ганс полагал, что Макарыч - сама простота. Знал бы он, что эта «простота» подняла в небеса вражеский эшелон с горючим!..
Гестаповец вздрогнул и напряженно уставился в одну точку. А лейтенант продолжал:
- Вам, товарищ генерал, уже известно, что в лагерь ученых у кургана Высокого ночью пробрался вор и похитил скромные трофеи экспедиции. Он выбросил те трофеи неподалеку в бурьяне, оставив себе лишь одну стеклянную бусинку - деталь древнейшего женского украшения…
Генерал улыбнулся и вздохнул:
- Видел ту бусинку: малая малость, а все же находка. Вообще-то говоря, в ходе Великой Отечественной нередко совмещались, казалось бы, несовместимые дела. Так, например, шла битва за Москву, одна из грандиознейших битв в истории, а в глубинах недр под городом гремели отбойные молотки - продолжалось строительство метрополитена… В Ленинграде на улицах рвались снаряды, а у здания филармонии стояла очередь на концерт Шостаковича. На Волге, на Дону развертывались невиданные сражения, а за Уралом, в тайге, поднимались новые города, заводы, фабрики… Та экспедиция у кургана Высокого не должна никого удивлять: наши ученые, строители, инженеры не прекращали своих работ. Потому, что весь сплоченный народ наш - от столетнего старца до юнца - жил думой о победе и верой в победу.