Я спустился к реке, переправился лодкой на левый берег и пошел знакомой луговиной, среди густого разнотравья, узнавая мятлик и ижу сборную, полевицу и лисохвост, тимофеевку и метлицу - этот на удивление разнообразный и радостный зеленый мир…
Солнышко поднималось все выше, с юга ровно веял ветерок, и, бредя среди медленных волн травы, я вскоре понял, что нахожусь на этом просторе не один: за густыми гривами пырея и желтыми метелками лисохвоста мелькали, будто крупные соцветия, белые панамки ребят. Это школьный класс вышел на урок в раздолье луговины. Как же легко и привольно было ребятишкам на родной теплой земле, в зеленых зарослях, полных таких занятных существ - желтых гудящих пчел, торопливых мурашек, прытких кузнечиков, синих стрекоз… Все они что-то делали, о чем-то заботились, куда-то спешили. А с высоты, из-под синего купола неба, вместе с ярким сиянием солнца лилась и звенела, радуясь жизни, песенка жаворонка.
Окруженная группой девочек, словно легкокрылыми мотыльками, учительница, белокурая, с голубой косынкой на плечах, что-то рассказывала девочкам, держа перед собой стебелек травы. Я расслышал ее спокойный голос:
- …И называется овсяница луговая. Ее любят лошади, коровы, козы… Она урожайная и питательная, не боится ни зимних морозов, ни весенних похолоданий. За привязанность к низинам в народе ее называют «дочерью туманов»…
Я поздоровался, и учительница приветливо кивнула.
- Урок ботаники,- пояснила она.- Малышам открывается мир… Вон сколько на их личиках интереса.
Синие и ясные глаза, черточка меж бровей, открытый лоб и непокорные кудряшки цвета степного ковыля… Где и когда я видел эту женщину?
Мы разговорились, и она, приласкав девчурку, назвала себя:
- Анна Тимофеевна Кудряшкина… Работаю в школе в Привольном.
Неожиданно для самого себя я спросил:
- А скажите, в детстве… еще когда вам было лет девять-десять, вас не называли Кудряшкой?
Она посмотрела изумленно:
- Вам это известно? Откуда?
- Еще бы! - воскликнул я, несказанно радуясь неожиданной встрече.- Я знал и Емельку, и Костика - Ко-Ко… В ту пору, когда разыгрывалась история с «Черным алмазом», я был в Пролетарске, восстанавливал разрушенные фашистами шахты, был хорошо знаком с Михеем Степановичем Верзиным, а от Василия Ивановича Бочки многое слышал о его помощниках-следопытах…
Вечером в клубе Привольного мы встретились как старые друзья. На широкой площадке перед клубом играл духовой оркестр. Бело белели сады, и вечер был густо настоян на яблоневом цвету.
Мы сидели на веранде клуба. Внизу пламенела под луной и текла в бесконечность былинная река Донец… Женщина смотрела на дальние цепочки электрических огней и говорила в раздумье:
- Детство… Золотая пора!.. У меня оно было горше полыни. Если бы я не встретила Емельку и Костика, Василия Ивановича Бочку и Митрофана Макарыча, наверное, погибла бы несчастной бродяжкой… А теперь вы видели, сколько у меня птенчиков? Я смотрю на них и твердо знаю: для меня нет выше радости, чем эта постоянная забота - вводить их, маленьких, в большую жизнь. Пусть они всматриваются в травы, в зерна, в корни, в камни, в зори, в звезды. Главное, пусть в них растет и крепнет желание - исследовать и дарить. Кудряшка… Мне и сейчас мило это имя. Я так и не узнала своей настоящей фамилии и потому назвалась Кудряшкиной. А совсем недавно к Анке-Кудряшке приезжал солидный и строгий начальник большого угольного треста… И многие удивились, когда он выпрыгнул на ходу из машины и закричал: «Кудряшка!»
- Кто же это был?
Она улыбнулась:
- Это был Емельян Пугач, когда-то - Емелька Старшой.
- Значит, навещает?
- И довольно часто. А в тот раз мы вместе поехали в городок Сухой Колодец. Конечно же, мимо Старой криницы, в ней по-прежнему чудесная кристальная вода. И проехали через то поле, на котором Митя Ветерок так лихо укротил арапником Бешеного Ганса.
Она задумчиво смотрела на заречную равнину, словно припоминая столько раз пройденные тропинки. И продолжила о Сухом Колодце:
- Там теперь работает мощная шахта!.. Идут на-гора груды черного камня. В них огонь не призрачный - настоящий… А в городке есть улицы Иннокентия Васильева, Михея Верзина, Акима Пивня. Дедушка Назарыч заслужил эту честь, ведь это он предрек: здесь быть городу.
Я сказал Анне Кудряшкиной, что встречал в газетах имя Константина Котикова. Известный археолог, он откопал в степях Запорожья оружие, сосуды, украшения скифов - его находкам свыше четырех тысяч лет. И что слышал о добрых делах директора конезавода в Сальских степях Дмитрия Ветерка: его красавцам скакунам аплодировали на мировом аукционе…