— Стоп! Я начинаю разбираться: пока я ребёнок, во мне живёт внучка лесной колдуньи Каори, а когда я Джесика…
— Тебе надлежит сделать выбор, — трудно проговорила Лояна, допивая прянно-ароматный матэ.
Марлиграмы зорко следил за уходящими в лес старухой и девочкой. Свои огольцы их словно не интересовали. Они выполнили обет, данный Йоргу, провести его через Детство, и тем прервать цепь злодеяний древнейшего воителя во вселенной.
Не предавшие воина ключник, дворецкий и возлюбленная оставались под Синеплодным деревом и глаза их были в слезах. Ночью Йоргу цветок папоротника возвратит страшную злую память, и тогда все трое и душа матери станут ожидать приговора — либо Йорг возвратится за ними и навсегда позовёт в Прошлое, либо этой же ночью со цветком памяти вместо пароля перейдет на Землю-29, чтобы никогда больше не встречаться никому из участников драмы в Будущем.
И только Каори будет тихо всхлипывать на груди у воспителлы Лояны, и та будет мудро и ласково утешать странного земного ребёнка:
— Не плачь, Джесика! Всё уже позади… войны, разрушения, страх. Давай выпьем матэ и я отпущу тебя к этим неимоверным сорванцам —Щату и Клаю. Их тяжкое время уже не наступит, а любить с тобой, девочка, мы сумеет и нашу память. Не так ли, Джесика?
— Я не Джесика, я — Каори!
ЙОРГ
(часть вторая)
Кристаллы плавно оседали на землю. Чисто внешне они казались снежинками и выглядели как снежинки. Но от снежинок их отличал фиолетовый, лиловый и малиновый цвет.
— В этом году это происходит уже не впервые, — неторопливо пояснял происходящее удивлённому пареньку Торсон.
Торсон слыл в здешних местах охотником. Его так и прозвали — Охотник. Пареньку дать прозвище ещё не успели. В странном пажеском камзоле с беретом он всё ещё оставался Йоргом, которому маленький цветочек папоротника возвратил страшную память.
Старая колдунья Дениза первой указала ему на небо. Там, на небе плыли тяжёлые сизые облака и словно где-то на горизонте, который поступал всё ближе и ближе, отражались о неведомую и совершенно невидимую грань. В какой-то момент Дениза так и осталась в указующем мире, а мальчик неожиданно прошёл через грань. И Земля-21 растворилась низги...
Земля-29 встретила его странными кристаллическими осадками в фиолетово-лилово-малиновом многоцветье...
— Наблюдай, мальчоныш, как это происходит! И запомни, как у тебя на глазах умирает наша земля... — На глазах Охотника выступили тяжёлые влажные бубоны.
“Слёзы — мужская чума”, — говорили мужчины на Земле-29 — сосланные поселенцы с других Земель, на которых они переступили на Законы очередного Песчаного Времени, чьими песчинками быть не желали.
“Слёзы — мужская чума”, — ссылка на Землю-29 никому не обещала возврата. Древняя поговорка: “Уйдёшь — не вернёшься” обретала значимость, превращаясь из страшного проклятия в данность...
— Наблюдай, мальчоныш, так умирает соль нашей планеты, альфа и омега скупо разрешенной в здешних местах жизни.
Глаза Йорга удивленно открылись. Он увидел, как почти у самой поверхности фиолетовые кристаллы внезапно организовались в достаточно плотный “плащ”, самонапыляемый и плавающий в пространстве до тех пор, пока его мрачной плотности не хватило наброситься на перешедший с пределов Земли-21 папоротник.
И тогда молодая поросль этого волшебного растения, дарящего миру надежду, прочно перекрытая фиолетовым цветом осадков, мгновенно стала мертветь, постепенно обугливаясь до тех пор, пока не превратилась в самый настоящий каменный уголь — узорчато-грустный, печально напоминавший о недавнем живом цветении.
Лиловый “плащ” разрушил его пажескую одежду, оставив Йорга в лохмотьях...
— А теперь беги! — внезапно проорал на ухо Йоргу Торсон. — Малиновые “плащи” по наши с тобой души! Это, малыш, проверено! Так что беги со всех ног, и всё будет в полном порядке!
…Племя оборванцев выскочило из полуокаменевшего леса и понеслось по пересечённой местности. Кто-то не успевал... И тогда малиновые “плащи” обволакивали отставших, сковывали их движения и это значило, что за этим последует окаменение.