— А к алхимии способности у него были? — уточнил я.
— Конечно! — воскликнул Сергей Станиславович. — Как иначе, если отец занимается алхимией. И он очень любил в детстве мне помогать, да и потом очень увлекался алхимией.
Я отметил про себя ещё одну интересную деталь. Преподаватель говорил все фразы о своём сыне в прошедшем времени. Как будто сейчас он с сыном не общается…
— Сергей Станиславович, всё указывает на то, что ваш сын связан с чёрным рынком, — проговорил я. — Как мне с ним поговорить? Где он сейчас живёт?
— Это враньё! — запротестовал он. — Мой сын никогда не стал бы этого делать!
— Где он живёт? — настойчиво повторил я свой вопрос.
Сергей Станиславович весь сжался и снова спрятал взгляд.
— Я не знаю, — тихо выдавил из себя он. — Он больше не живёт с нами.
В аристократических домах дети часто оставались жить со своими родителями. Фамильные особняки или квартиры передавались из поколения в поколение. Так что переезжали обычно только дочери — к своим мужьям.
Ладно, пусть здесь по каким-то причинам переехал сын. Но как отец не может знать куда?
Вариантов напрашивается два, либо сын настолько поссорился с отцом, что ушёл из дома. Маловероятный сценарий, потому как какой бы сильной ни была ссора, уходить из дома просто не принято у аристократов. А куда уходить без денег, статуса и связей?
Второй вариант, уже более вероятный, отец выгнал сына из своего рода. Изгнание из рода принимается главой семьи за какие-нибудь проступки. Причём довольно серьёзные.
Отец вот у меня до сих пор Андрея не изгнал, сколько бы тот ни принёс нам проблем.
Но тут, судя по всему, именно такой вариант. Однако, как бы то ни было, даже после изгнания из рода отец всё равно не перестаёт любить своего сына. И будет защищать его.
Я снова подумал о том, что мог бы сейчас применить одну из психологических методик, чтобы выудить у преподавателя больше информации. И опять-таки решил этого не делать. Вряд ли он скажет мне больше, если он даже не знает, где сейчас его сын.
— Я узнал его по фотографии, — твёрдо сказал я. — Это точно ваш сын. И вы сами это поняли, раз попытались её спрятать. Тогда напрашивается ещё один логичный вопрос, не можете ли вы быть с ним заодно?
— Что вы! — замахал руками Сергей Станиславович. — Конечно нет. Да, я пытался спрятать фотографию. Но это из-за моих подозрений после ваших слов о неузнаваемой внешности.
— Артефакт, — догадался я. — Это был ваш артефакт, который способен так влиять на внешность?
Август Маркович говорил мне, что его купила одна из семей. Но так и не сказал, какой именно семье он его продал.
— Да, это наш артефакт, — кивнул преподаватель. — Понятия не имею, как вы смогли про него узнать. Его приобрёл ещё мой отец. Ему просто показалось это забавным, да и престижно тогда было иметь хоть один артефакт в семье. Хотя его статус всегда был «околозапрещённый». А затем я подарил его сыну на восемнадцатилетие.
— Тогда это лишь ещё раз доказывает, что в этом деле замешан ваш сын, — произнёс я. — Я понимаю, такое неприятно слышать, но вы должны принять этот факт.
— Его наверняка обманули, — отказывался верить Сергей Станиславович. — Заставили силой или как-то ещё. Сам бы он никогда на это не пошёл.
Спорить тут было бесполезно, родительская любовь не знает границ. Ради своих детей родители готовы на всё, и примеров у меня в жизни уже было достаточно. Хотя бы Константин Евгеньевич и его родовое проклятие.
— У вас точно нет с ним никакой связи? — ещё раз спросил я.
— Клянусь, — отозвался он.
В этом вопросе я ему не доверял, но даже если он меня обманет — то зачем? Скажет сыну, что я вышел на его след? Да это незначительный выход, и Артём вряд ли из-за этого свернёт весь свой бизнес.
Ещё меня интересовало другое. До этого я думал, что торговец — это лишь посредник. И над ним есть начальство. Однако Сергей Станиславович упомянул ещё и про талант к алхимии. Значит, этот Артём мог быть и изготовителем.
— Я думаю, на сегодня надо отменить нашу научную работу, — решил я. — Только дайте мне доступ к лаборатории, чтобы я изучил состав содержимого этой бутылки.
Преподаватель молча открыл мне лабораторию и запустил меня внутрь. Сам он со мной даже не пошёл, лишь вернулся за свой стол и принялся смотреть на фотографию.
Я решил оставить его наедине со своими мыслями. А сам занялся анализом.
По итогу всех исследований я ещё раз поблагодарил свою интуицию за то, что не выпил этот сок. Скорее всего, я получил бы сильное отравление. Один из компонентов был некачественным и явно просроченным.