— Может быть?
— В его запахе есть что-то необычное. Как будто он болен.
— Ты можешь определить это по запаху?
— На самом деле это несложно. Организм, находящийся в нездоровом состоянии, пытается вывести токсины. Очень характерно воняет, уж поверь мне.
— А третий аромат?
— Опять же, вероятно, один из пациентов, но я не могу сказать точно, кто именно. Он очень искажен. — Нолан сморщил нос.
Пошатываясь, Кларисса подошла к куче чего-то липкого и жирного. Оно не выглядело ни здоровым, ни естественного происхождения. Она схватила с земли палку и ткнула в это.
— Что это, черт возьми, такое?
— Гадость.
Она бросила на него яростный взгляд.
— Я вижу, но я спросила, не знаешь ли ты, что это такое. Это не человеческого и не животного происхождения. Слишком желеобразное.
— Может, это испортился больничный желатин? — Он пожал плечами. — Я не ходячая энциклопедия, знаете ли.
— А я-то думала, что у тебя на все есть ответ.
— Я рад, что ты обо мне высокого мнения.
Он воспринял это как комплимент.
— Идиот.
— Мы возвращаемся к обзывательствам?
Не обращая на него внимания, она встала и осмотрела окрестности, пытаясь понять, что произошло. В нескольких местах виднелись следы борьбы: разорванный спальный мешок, перевернутая тележка с разбросанными вещами, ухо. Хммм, она как раз собиралась спросить.
— А что с людьми, которые здесь жили? Что ты чувствуешь? Иными словами, как думаешь, они мертвы или живы?
Встав и вытерев руки о джинсы, Нолан вздохнул.
— Скорее всего, мертвы. Их трупы, или их части, находятся где-то здесь, готов поспорить. Я чувствую запах начальной стадии гниения.
Она так и подумала, учитывая заброшенность района. Когда-то давно, сбежав из птичьего приюта, она жила на улице и хорошо знала, как бездомные дорожат своими вещами. Они ни за что не бросили бы свои пожитки.
— Но где же тела?
Нолан указал на матерчатый комок, лежащий в стороне, и на коричневатые пятна на бетонном барьере, предназначенном для того, чтобы люди случайно не упали в реку. Кларисса подошла к нему, чтобы заглянуть за край, который на пятнадцать-двадцать футов погружался в мутную, вяло текущую воду. На металлической решетке висела часть трупа, наполовину высунувшаяся из застоявшейся реки.
Придется вызывать бригаду зачистки. Человеческие власти ни за что не упустят из виду очевидные укушенные раны и куски оторванной плоти.
Кларисса прогулялась по лагерю. В ходе поисков она обнаружила еще несколько частей тела, спрятанных среди мусора, но их было недостаточно для количества людей, которое, как она предполагала, жило здесь.
— Не может быть, чтобы это было все. В лагере такого размера, расположенном под мостом, их должно было быть не меньше полудюжины, а то и больше. — Кларисса положила руки на бедра, оглядываясь по сторонам.
— Только если они их не съели.
— В открытую? Они сумасшедшие, но не совсем идиоты. — Нет, если им удавалось так долго ускользать от них. — Очевидно, они отнесли тела куда-то в другое место, чтобы съесть там. Но куда?
Нолан зашел под мост; солнце едва проникало в глубину арки, но освещало достаточно, чтобы они могли разглядеть металлическую служебную дверь, вделанную в стену, со сломанным замком. Черт, а она надеялась, что нос поведет его прочь от темного замкнутого пространства.
— Как думаешь, куда это ведет?
— В канализацию и ливневые стоки. Городским работникам нужен доступ к ним. Похоже, те, кого мы выслеживаем, могли затащить своих жертв внутрь.
Начинается. Почему нельзя было устроить охоту на солнечном, усыпанном цветами поле? Ладно, от нытья ничего не изменится. Кларисса отбросила раздражение и приготовилась идти в темноту.
— Оставайся здесь, я посмотрю.
— Ты не пойдешь туда одна. — Он скрестил руки, а его губы сжались в упрямую линию.
— Я не буду уходить далеко. Достаточно, чтобы убедиться, что ты прав.
— Я прав.
— Не помешает проверить.
— Ты знаешь, что сказала Хлоя. Им может противостоять только команда.
— Мы даже не знаем, там ли они.
— О, там как минимум один, а может, и больше. Я вызываю подкрепление.
— Так быстро? Что случилось с надеждой на лучшее? Со спасением души?
Его лицо стало еще мрачнее.
— Я передумал. Это слишком опасно.
— Кисуля.
— Ты во всем видишь вызов, да?
Она честно ответила.
— Да. Теперь ты уберешься с дороги, чтобы я могла сделать свою работу, или нет?
— Я тебе запрещаю.
Она поперхнулась.
— Ты запрещаешь? О, это забавно.